РОД  Гирбасовых

 

 

 

 

Несколько слов о себе -

авторе  воспоминании.

 

 

Я, Гирбасов Владимир Петрович, сын Петра Гавриловича, внук Гаврилы Федоровича и один из многочисленных правнуков елабужского купца Федора Прохоровича Гирбасова, родился в 1906 году в г. Дрез­дене у отца-студента Фрейбергской горной академии. После оконча­ния академии отец работал на Урале, в Бесарабии, Петрограде. Я стал жителем Петрограда в 1920 году.

В семье было, кроме меня, еще трое детей. Отец с матерью  разошлись во время революции, и мы воспитывались отцом. Окончил школу я очень рано, в 1922 г., однако с высшим образованием у ме­ня ничего не вышло, так как дважды исключали из институтов за буржуазное происхождение. С 1924 года я начал работать чернора­бочим на стройке, затем был чертежником, табельщиком, приемщиком работ, нормировщиком. К 1930 году стал заведующим технико-норми­ровочным бюро и в течение ряда лет работал в области нормирования труда.

С конца 20-х годов у меня открылся туберкулез легких, унас­ледованный от матери. Пришлось изменить обстановку и уехать на Крайний Север, за полярный круг. Через несколько лет туберкулез прошел сам собой. Шесть лет я проработал в Мончегорске в роли  начальника отдела труда и зарплаты сначала на строительстве, а потом на эксплуатации комбината “Североникель”. Комбинат вступил в строй в 1939 году, а в 1940 г. его передали в ведение НКВД, и я неожиданно оказался в этой системе.

С первых дней войны комбинат был демонтирован и со всем персоналом,  со всеми семьями был эвакуирован в г. Норильск. До Красноярска нас везли по железной дороге,  а дальше - по Енисею на пароходе до г. Дудинка, а оттуда - по узкоколейке - 110 км до Норильска. Начиная с Дудинки, мы оказались в границах исправитель­но-трудового норильского лагеря для репрессированных и уголовни­ков, которые были основной рабочей силой. Лагерь был ликвидирован только в 1956 году.  

На строительстве и эксплуатации норильского комбината я ра­ботал сперва начальником отдела труда и зарплаты, потом - началь­ником планового отдела, а последние два года (1955-1957) замести­телем директора комбината. С 1954 года комбинат из системы МВД был передан в ведение Министерства цветной металлургии. На войне я не был, так как комбинат был оборонным предприятием и очень важным  для производства вооружения. В 1957 году я оставил работу на Край­нем Севере и со всем семейством вернулся в Ленинград, где еще проработал более 25 лет в институте “Гипроникель”, после чего вышел на пенсию.

В 1933 г. я женился на Нине Николаевне Демкиной, дочери ка­питана дальнего плавания. Вместе с ней я учился в музыкальной школе по классу пения. У нас родилось два сына и две дочери: сыновья - архитектор и геолог, дочери  инженер строитель и химик. В Норильске   мы с женой организовали большой коллектив художест­венной самодеятельности, включая небольшой симфонический оркестр. Я стал председателем Совета Дома ИТР. Мы с женой систематически выступали в концертах, наше пение нравилось. В условиях отрыва от “Большой земли” культурная деятельность ДИТРа имела большое зна­чение.

В I960 году моя жена скончалась. Через некоторое время я же­нился на ее двоюродной племяннице Елене Глебовне Раутиан. С ней и нашей дочерью Лидой мы и живем в Ленинграде. Е.Г. Раутиан принима­ла деятельное участие в составлении этих воспоминаний.

Сегодня 1-е декабря 1986 года. Я давно уже решил писать нечто вроде воспоминаний о своих родных и близких, о жизни их, начиная с обозримых родоначальников и их потомках, вплоть до самых послед­них поколений. Задача большая и трудная,  требующая основательного сбора материалов, так как род Гирбасовых и род Костиных по имеющим­ся сведениям имеет первых известных представителей с конца 18-го века.

Некоторая работа по сбору сведений о наших прародителей  сделана, родословные древа обоих родов составлены благодаря трудам М.В. Серковой и Е.Г. Раутиан довольно подробно. Это позволяет начать и описательную часть этой работы на основании этих родословных, а также на основании воспоминаний и рассказов родных старшего по­коления: матери моей С.В.Костиной,  ее младшей сестры Надежды Вла­димировны Белинович (урожденной Костиной), отца моего П.Г. Гирбасова, тетки Е.Г. Гирбасовой, двоюродной сестры М.С. Лаптевой-Поповой и других, более далеких родственников, среди которых в первую оче­редь следует назвать Александра Павловича Гирбасова.

 

 

Начнем с рода ГИРБАСОВЫХ

 

 

   В роду Гирбасовых родоначальником считается Федор Прохорович Гирбасов, живший приблизительно в период с 1820-25 г.г. по 1896-8 г.г. Точных данных о годах рождения и смерти нет, но из­вестно, что старший его сын Гавриил родился в 1847 г., а в 1893г. по настоянию отца Гавриил Федорович, оставив все свои дела в Ека­теринбурге, поселился со всей семьей в Елабуге и после этого Фе­дор Прохорович прожил еще несколько лет.

По имеющимся сведениям Ф.П. “пришел в Елабугу с обозом, в лап­тях”, а в дальнейшем сумел стать купцом первой гильдии, одним из самых именитых людей в Елабуге. На первом месте стояли Стахеевы, известные миллионеры, а на втором считалась семья Гирбасовых. До
недавнего времени считалось, что Ф.П. - первый Гирбасов, о котором было известно. Но недавно на втором елабужском кладбище был обнаружен памятник Гирбасовой Марии Яковлевны, родившейся в 1798 г. и умершей 56 лет от роду. Есть все основания полагать, что это мать Федора Прохоровича, родившая его в указанные выше (ориентировочно) годы 1820-1825, т.е. когда ей было 22-27 лет; может быть - и несколько раньше.       

Женат Ф.П. был на Варваре Алексеевне. У них было семеро детей, в том числе мальчики Гавриил, Алексей, Прохор, Павел и Сергей и дочери Ольга и Александра. Это поколение является “дедами”   моему поколению, а Ф.П. - прадедом. У него был младший брат Афа­насий, имевший 6 детей: Дмитрия, Петра, Сергея и Алексея, Варвару и Александру. От Афанасия Прохоровича пошла вторая, младшая ветвь рода Гирбасовых - “Афанасьевичей”. Старшая же ветвь - “Федорови­чи”. Общим прародителем был Прохор Гирбасов, отец Федора и Афанасия, но о нем ничего не известно, даже неизвестно его отчест­во и годы жизни. О дальнейшем развитии ветви “Афанасьевичей” бу­дет сказано ниже, а основное внимание будет уделено “Федоровичем”.

Надо сказать, что “дело”, т.е. торговля хлебом, которую орга­низовал и вел Ф.П., во второй половине XIX века успешно развива­лось и вышло за пределы Елабужского уезда. Была организована фир­ма “Ф.П. Гирбасов с сыновьями и К°”. Масштабы деятельности возрос­ла, хлеб поставлялся уже в Рыбинск, служивший северным центром Экспортной хлебной торговли России. Из Рыбинска хлеб поставлялся по Виндаворыбинской железной дороге в крупный порт на Балтийском море - Виндаву (ныне “Вентспилс”), откуда и вывозился морем заграницу. Не знаю точно, но предполагаю, что оборот денежных средств был не ниже миллиона рублей.

Все сыновья Ф.П. были обеспечены им какими-то денежными сред­ствами, которые впоследствии они и вложили, как пайщики, в основ­ной капитал фирмы  некоторое исключение представлял старший сын Гавриил, мой дед.

Получив от отца денежные средства, он уехал из Елабуги в Ека­теринбург и там основал свое дело - торговлю чаем и табаком. Ког­да именно он уехал из Елабуги, точных сведений нет, но надо пола­гать, что это произошло вскоре после женитьбы на Александре Иванов­не Репиной (родственницы семейства художника И.И.Шишкина), кото­рая была в марте 1870 г. и только спустя лет 20, вероятно в связи  - с организацией и развитием деятельности фирмы, Федор Прохорович потребовал от старшего сына возвращения в Елабугу и участия в фир­ме. Несмотря на то, что Гавриилу Федоровичу было уже за 40 лет и его собственное дело успешно развивалось, - ослушаться родителя   он не смел. Не такой характер был у отца,  чтобы можно было об этом подумать. В 1893 г. Гавриил Федорович со всем большим своим семейством вернулся в Елабугу, где ему был отстроен большой дом в конце Московской улицы за мечетью.

Однако, “дела” своего он не ликвидировал и поручил вести его своему старшему сыну Федору, который вскоре пустил его “по ветру” рискованными операциями и кутежами.

Вложил ли хоть сколько-нибудь своих средств в “фирму” Гавриил Федорович - доподлинно не знаю, но от старших слышал, что вроде  - бы нет или очень мало. Знаю, что у него была должность “управляю­щего”, и он ездил в контору ежедневно, соблюдая изо дня в день точ­ный распорядок так, как мы теперь ходим на работу. “Прогулов” у него не было и “отгульных дней” он не брал. Уважением в Елабуге он пользовался огромным. Не исключено, что отсутствие у него ка­питалов в виде паев фирмы и работа в качестве управляющего, получавшего за это “жалованье”, - позднее, в 1918 году,  спасло ему жизнь.

Остальные его братья все участвовали в фирме. Младший - Сер­гей Федорович - жил не в Елабуге, а в селении “Вандовка” на берегу Камы, на полпути между Елабугой и Чистополем. Там он вел дело фирмы. Остальные братья - Алексей, Прохор и Павел - постоянно жили  в Елабуге. Следует отметить, что Федор Прохорович проявлял большую заботу  о Елабуге, ее благоустройству, развитию образования. Его ста­раниями и на его средства в Елабуге была построена первая больни­ца, на его средства было построено и соответственно оборудовано ремесленное училище. Позднее было построено и открыто училище слепых, где они жили и овладевали какими-то профессиями. Все это делалось по согласованию с земством и с разрешения губернских властей. Елабуга была уездным городом Вятской губернии. Гирбасовы жертвовали значительные суммы на создание земских школ, на церкви, в частности выстроили часовню у елабужского собора. Фе­дор Прохорович, а впоследствии и его сыновья сделали очень много для просвещения, как в самой Елабуге, так и в селах уезда:

всего было выстроено и оборудовано мебелью, книгами, приборами 13 школ. В ремесленном училище и училище слепых содержание учени­ков, живших в общежитиях, было за счет Гирбасовых. Был построен родильный дом, Ф.П. участвовал также в строительстве и содержании приюта, больницы для душевно больных (на 10 коек) и т.д.

За свою деятельность Ф.П. имел следующие награды и знаки: медаль на Анненской ленте, знак Красного Креста, знак православного  палестинского общества, серебряный знак общества спасения на во­дах. С 1884 по 1891 год он был елабужским Городским головой.

В одном из документов переписи 1897 года по Елабуге сказано:  “Граждане города славятся благотворительностью. Трудно указать другой уездный город, где бы благотворительность проявлялась в таких широких размерах, как в Елабуге”.

Поэтому не случайно, что по данным переписи уровень грамот­ности населения Елабуги был одним из самых высоких для провинциаль­ных городов того времени. Наиболее известные и богатые купцы Ела­буги, содействовавшие такому развитию Елабуги, были семьи Стахеевых, Гирбасовых, Ушковых (владельцы Бондюжского химического за­вода), Черновы, Бусыгины, Репины и др.

Федор Прохорович еще в 1871 г. был купцом 2-й гильдии, но уже через несколько лет перешел в первую гильдию. Вот, пожалуй, и все, что я мот рассказать о нашем родоначальнике Федоре Прохо­ровиче Гирбасове.

Да! Еще один характерный штрих: когда был отозван на Екатерин­бурга Гавриил Федорович, то к его приезду был закуплен на окраи­не города за мечетью большой участок земли - целый квартал. Уже был завезен кирпич для строительства дома и составлен проект дома. Однако оказалось, что у невестки есть свои предложения о планировке дома. Рассерженный свекор приказал весь кирпич пустить на высокий каменный забор вокруг всего квартала. Забор этот сохранил­ся до наших дней, а дом был построен деревянный с каменным цоколь­ным этажом.

О том, откуда появился род Гирбасовых, кто в нем был до Фе­дора и Афанасия Гирбасовых, - нет никаких сведений. Некоторое
представление о до елабужской жизни Ф.П. дает стихотворение одного из служащих фирмы А.Е. Шустова, сочиненное по случаю золотой
свадьбы (50-летия) Ф.П. с Варварой Алексеевной:

Приветствую, чета, сердечно                                                                     
                   Ваш праздник золотой!

Да сохранится память вечно

В потомстве вашем и семьи родной.

Полвека мирно-брачной жизни

Прожить немногим суждено,

Но тут благословенье божье

За добродетель вам дано.

Вы в жизни много потрудились

Вы много сделали добра.

Во всем вы скромно отличились

За то,  что не боялись вы труда.

Припомним юность вашу - детство,

Когда с товаром на возах

В мороз и слякоть Вы стремились

Пешком,  с возами на базар.

 

Итак, Ф.П. пришел в Елабугу еще в юности с возами, возившими какие-то товары на базар. Следует иметь в виду, что коренное на­селение Елабуги - это татары, и само название города - татарское. Когда-то территория Елабуги входила в Казанское татарское царство. По-видимому, родоначальники Гирбасовы происходили из татар. Ведь и фамилия их произносится там с ударением на “и” и является та­тарской с некоторым изменением ее окончания на русский лад - “ов”.

Делались разные попытки объяснить происхождение этой фами­лии. Говорили, что среди предков был какой-то силач, который под­нимал большие гири и говорил басом, Отсюда, мол, название “Гиря - бас”“ Один экскурсовод в Суздале или Владимире сказал” что у Чингисхана было три сына - Сабур, Годун и младший Гирбас. И вот от Сабура пошли Сабуровы, от  Годуна - род Годуновых, а вот потомство Гирбаса затерялось в безвестности. Слышавшая этот рассказ Лилиа­на Гирбасова возмутилась духом, но сказать, что этот род не пропал и что она - представительница этого рода, - ока не решилась. Ду­маю, что от этого версия о Гирбасе, сыне Чингисхане, не стала правдоподобнее. В литературных и исторических данных такой, сын не упоминается.

Недавно, в октябре 1985 г., Марина Викторовна Серкова (наша двоюродная сестра со стороны матери) рассказала новую версию проис­хождения нашей фамилии. У нее в Соликамске был знакомый инженер (кажется, по фамилии Рахматулин), татарин; увидел он у нее нашу - семейную фотографию, где сняты Петр Гаврилович и все четверо его детей в 1930 году. Этот товарищ обратил внимание на то, что лица сестры Татьяны и самого Петра Гавриловича явно татарского происхож­дения  и заинтересовался фамилией. Узнав, что мы Гирбасовы, он за­явил: так это же древний, знатный татарский род, идущий от Гирей - бас-хана. Эта версия, по-видимому, более правдоподобна, хотя ника­ких других подтверждений ее нет. И каким образом выходец из древ­ него знатного рода ходил с возами торговать на  Елабужский базар - остается неясным. Этим, пожалуй, исчерпываются имеющиеся сведения о Ф.П. Гирбасове, нашем родоначальнике. Возможно, что у А.Л. Гирбасова имеют­ся какие-нибудь дополнительные сведения о чертах характера Ф.П. и какие-нибудь данные ор его деловых качествах. Дело в том, что А.П. - внук, а я - уже правнук, хотя разница в возрасте  у нас  всего  1 год.  Кроме того, что весьма существенно, А.П.  до своих   примерно 20-23 лет жил в Казани со своим дядей, младшим сыном  Ф.П. - Сергеем Федоровичем, который, конечно, мог многое рассказать  о жизни своего отца и братьев.

Хочу отметить, что все, что в этом труде говорится о Ф.П. Гирбасове, основано не на личных воспоминаниях о нем, которых у меня не может быть, поскольку он умер на много лет раньше, чем я появился на свет. Все, что здесь сказано о Ф.П. как о личности, о его деятельности, основано на рассказах Гавриила Федоровича и Петра Гавриловича Гирбасовых (т.е. сына и внука Ф.П.), тети Ле­ны и Маргариты (внучка и правнучка Ф.П.), а также на материалах, собранных в 1984 году при поездке нашей с Е.Г. и А.П. в Елабугу. В библиотеках городской и школьной, в историческом музее были сделаны выписки из исторических трудов о Елабуге, из материалов переписей и различных статей в периодической литературе:   

1.  "Наш край",  сборник под редакцией С. Ефремова по материалам школы (бывшая женская гимназия)

 и бюро краеведения за 1925-29 годы.

2. Г. Мясников "Листал страницы архива" - газета "Новая Кама" №№ 162-164 за 1980 г.

3. "Новая Кама". 1976 г. №№ 30, 96, 136.

4. Кудрявцев Н.Ф.  "Очерки об истории Елабуги",  1989 г.  

5. Шишкин Н.И. "История   г. Елабуги с древнейших времен".

6. Кудрявцева З. "Рассказывают архивные документы" - из материалов ЦГИА СССР, Ленинград,  "Новая Кама",  16.09.76.

7. Первая всероссийская перепись 1897 года.

8. Кудрявцева З. "Ревнуя о пользе просвещения",  "Новая Кама"

Справедливости ради надо сказать, что елабужское купечество в лице наиболее богатых и передовых фамилий, упомянутых выше, мно­гое сделало не только для развития просвещения,  здравоохранения, но и для благоустройства города. В этом деле передовыми были Стахеевы. Уже в 1901 году ими был сооружен городской водопровод (во всех районах были установлены водоразборные колонки). Уже в 1901 г. был утвержден проект электрического освещения, которое вскоре и было построено. Для уездного города в те времена это было большой редкостью. Характерный штрих: зиму 1913-14 года наша семья жила в Елабуге у дедушки. Летом 1914 г. мы переселились в Кишинев. Ка­ково было наше удивление,  когда оказалось,  что там пришлось жить с керосиновыми лампами, так как электрического освещения в этом городе не было, хотя мы жили в центральном районе, а не на окра­ине. Был в ту пору в Елабуге и телефон. А ведь Кишинев был губернским городом с населением около 100 тысяч. В нем было три мужских гимназии, реальное училище, коммерческое училище, был трамвай, а вот с электричеством Елабуга его обогнала.

 

11.01.86   

На этом закончим воспоминания о Елабуге и перейдем к потомст­ву Федора Прохоровича. Итак,  у него было 5 сыновей и две дочери.

 

 

 

ГАВРИИЛ  ФЕДОРОВИЧ  ГИРБАСОВ

 

Старший сын Ф.П., мой дед Гавриил Федорович родился в 1847 г. В 1870 г. он женился на Александре Ивановне Репиной из семьи близ­ких родственников семьи Шишкиных, живших в Елабуге. Отец художни­ка И.И.Шишкин был видным деятелем: одно время он занимал пост Го­родского головы, написал историю Елабуги. Отец Александры Иванов­ны был каштаном буксирного парохода (одного из первых на реке Вятке). Жена его, мать А.И. рано умерла и в этих обстоятельствах, девочку взяли на воспитание в семью одной из сестер художника,  скорее, всего у Анны, бывшей замужем за Павлом Репиным. По-видимому, в известной мере этим объясняется довольно высокий культурный уровень, которым она выделялась на общем фоне купеческих девиц того времени.

Я не знаю, какое образование было у Г.Ф.. Сколько я могу при­помнить свои впечатления (а я знал дедушку до моего 16-летнего возраста), он производил впечатление интеллигентного, воспитанно­го человека. С Александрой Ивановной они жили очень мирно. По-ви­димому, в вопросах культуры, воспитания детей ведущей была она, в Елабуге в их доме был рояль Беккера, фонограф с записями опер­ной музыки,  была подобрана большая хорошая библиотека: вся рус­ская классика, писатели 70-80-х годов и современные для того вре­мени - Горький, Леонид Андреев, Игорь Северянин, Надсон, Евгений Чириков... Выписывались журналы, альманахи "Нива",  "Пробуждение", "Шиповник" и др. Был даже энциклопедический словарь Брокгауза, большую часть томов которого мы увидели в кабинете начальника "Сельхозтехники" в 1984 г. Невидимому, вскоре после женитьбы Г.Ф. выделился и уехал в Екатеринбург, где открыл свое "дело" - торгов­лю чаем и табаком. В этот период жизни у них в Екатеринбурге (который был промышленным, культурным центром и через который шла торговля с Сибирью и востоком) был открытый дом, 'где постоянно собиралось много гостей. Бабушка

Александра Ивановна была центром, около которого собирались друзья,  свои дети. Она курила,  что по тем временам и для того общества было

невероятным,  прекрасно иг­рала в преферанс, винт и "командовала всем парадом". Г.Ф. частень­ко, а в более поздние времена постоянно, несмотря на

гостей, в 9 часов вечера уходил на покой, оставляя общество развлекаться без него. Вставал он каждый день в 5 часов,  а в 6 уже отправлял­ся  в контору".

В Екатеринбурге было несколько семей,  с которыми Гирбасовы  - постоянно общались.  В моей памяти, по рассказам отца,  сохранилась фамилия семьи "Генриха Перетц". Это была большая многодетная семья, еврейская, при этом дети и в той и другой семье были разных воз­растов и дружили,  если так можно выразиться,  "попарно". Отец Перетцов был главой фирмы, изготовлявшей мужские рубашки и белье, и я еще помню на папином старом белье этикетки "Генрих Перетц с сыновьями" То, что в числе друзей и, возможно,  самых близких, были еврейская семья, - показывает на широту взглядов не совсем обычную для тогдашнего купечества. В Екатеринбурге Г.Ф. с семьёй жил до 1893 г. Дела фирмы шли хорошо. Он среди екатеринбургского купечества пользовался и уважением  и необходимым кредитом. По торговле табаком он был связан с одной из крупнейших табачных фирм России - Е.А.Шапошниковой и, видимо,  был ее контрагентом на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке. Чайная торговля велась непосредственно от китайских фирм, в основном через город (или населенный пункт) Кяхту. В связи с этим Г.Ф. частенько выезжал в Иркутск и другие восточные города. В 1833 г. Г.Ф. исполнилось 46 лет. И хотя у него было свое успешно ведущееся дело и возраст уже не юный, и огромная семья, - приш­лось  по требованию "папаши" оставить дело, поломать весь уклад жизни и уехать из Екатеринбурга в далекую провинциальную Елабугу, которую большинство членов семьи совершенно не знала. Можно себе представить,  какой это драмой было для Александры Ивановны. Да и для Г.Ф., привыкшего быть самостоятельным хозяином - переход на другую роль в фирме "Ф.П. Гирбасов с сыновьями и К°" вряд ли мог быть приятен. Тем более,  что капиталов он в нее не вложил, или  вложил очень мало, так как свое дело в Екатеринбурге он не лик­видировал, а перевел на старшего сына Федора, который быстро выпустил все в трубу, т.е. неумелым ведением дела,  азартом и ку­тежами все разорил.

Ко времени переезда в Елабугу семья Г.Ф. состояла из 10 детей и самих родителей. В год переезда вышла замуж старшая из детей Варвара (за Семена Федоровича Лаптева, вятского купца). Остался в Елабуге старший сын Федор и вторая из дочерей Мария. К этому вре­мени она вышла замуж за врача Николая Арсеньевича Красовского. Остальные поехали с родителями в Елабугу. Всего у Г.Ф. и А.И.  бы­ло 16 детей, из них Митя умер 19 лет,    совсем маленькими умерли два Вани и Вася  (это было, по-видимому, в Екатеринбурге),  а в Елабуге умерло двое - Зиночка и Андрюша, примерно в 1935 г. Это я помню по их памятникам на старом кладбище в Елабуге. Моему отцу ко времени переезда было 16 лет: тете Оле - 2 года, тете Шуре -- 5 лет,  тете Лене - 8 лет,  тете Вере - 15 лет. Надо думать,  что уклад жизни в Елабуге был уже совсем иной. Александра Ивановна пользовалась среди родни уважением,  с ней считались и, по-моему, впечатлению, немножко побаивались,  так как она без стеснения выс­казывала свои суждения. Ока и в Елабуге продолжала курить. Мы, ребята, набивали ей папиросы. Гильзы были в упаковке по 250 штук, Со стороны мундштуков в эту пачку гильз набивался табак,  с проти­воположного конца гильзы были заклеены. Табак в ней уплотняйся специальной палочкой, и гильза со стороны мундштука затыкалась ва­той. Бабушка могла быть пристрастной. Так, из дочерей у нее люби­мицей была Александра Гавриловна,  тетя Шура, а к Елене Гаврилов­не она относилась весьма прохладно. Из внуков любимицей была Татьяна,  которая все сходило с рук. Я был крестником бабушки. Особой любви она ко мне не питала, но относилась как-то уважитель­но: мне от нее никогда не попадало, и звала она меня "адвокатом", так как я часто заступался за кого-нибудь из ребят,    если им  попадало "ни за что". Из родни она поддерживала хорошие отноше­ния с тетей Ланей, женой Павла Федоровича, в меньшей степени - с Екатериной   Осиповной, женой Прохора Федоровича, и меньше всего - с Елизаветой Васильевной, женой Алексея Федоровича. Он сам был очень надменным субъектом, дети их также с Гавриловичами не дру­жили,  за исключением, пожалуй, одной только Анюты.

Все хозяйство в доме велось так называемой "нянюшкой". Это была маленькая, но очень бойкая старушка, которая фактически бы­ла тем, что тогда называлось "экономкой". У нее были все ключи, прислуга ее боялась как огня, да и не только прислуга. Мы, а под­ час и наши родители - "мы" - это различного происхождения внуки, если не побаивались, то старались сохранить хорошие отношения, а вот откуда она взялась - не знаю, местная ли Елабужская или при­везли ее из Екатеринбурга?

Бабушка была полная, грузная женщина. Конечно, 16 родов не могли не сказаться. Дома она двигалась мало, а вне дома - езди­ла на лошадях. Держали 2-3 лошади. Обихаживал их кучер Василий - разбитной, веселый и приветливый мужик. Нам, ребятам, он очень  нравился. Бабушка выезжала в церковь  (главным образом, в монастырь и на службы, и в гости к игуменье),  а также в магазины или в гости.

Я не помню,  чтобы в Елабуге часто собирались гости, играли в карты, музицировали. По-видимому, в те относительно поздние годы (1910,1913,1917-20) это не практиковалось,  этого уже не было. Дедушке с бабушкой было уже около 60 и даже больше. А из дочерей при нас там были только тетя Лена и позднее - тетя Шура, которая жила и училась в музыкальном училище в Казани. Младшая же Ольга жила и училась музыке в Москве. В доме был большой беккеровский рояль и "девочки", когда приезжали в Елабугу, играли на нем. Осо­бенно тетя Шура. Любимый ее композитор был Григ. Под этот рояль, мы, ребята, певали хором разные детские песни: "Дети, в школу собирайтесь",  "Вечер был,  сверкали звезды",  "По синим волнам  океана",  "В полдневный жар в долине Дагестана" и др.

Мы,  семья Петра Гавриловича, в Елабуге жили только наездами.

До 1913 г. нас привозили к дедушке с бабушкой на 2-3 месяца лет­них, В 1912 году нас оставили в Елабуге, когда родители оформля­ли в Вятке свой брак (венчались). В 1913 г, осенью мы из Кизела уехали совсем, и зиму 1913-1914 г.г. жили в Елабуге, пока папа устраивался с работой и жильем на новом месте - в Кишиневе. В эту же пору в одной из "нижних" комнат жила тетя Душа с детьми - Тусей, Каточкой, Ганей и Мумой - семейство дяди Коли. Летом 1914г. мы уехали в Кишинев, а семья дяди Коли уехала в 1915-16 г.г. в Среднюю Азию в г. Коканд. В Елабуге из ребят оставались Зоя и Капа (Лилиана) и наша Татьяна,  которая была "утешением? и последней воспитанницей бабушки. В 1917 г. в Елабугу привезли ребят из семьи Петра Гавриловича. К Кишиневу приближался фронт первой ми­ровой войны со стороны Румынии. Мать в начале лета забрала всех нас троих - меня, Маню и Леню - и привезла в Петербург к папе. Оттуда родители нас доставили в Елабугу, и мы были оставлены на попечение дедушки и бабушки. А родители уехали: отец обратно в Петроград, а мама поехала в Кишинев "ликвидировать" имущество. В конце лета 1917 года родились две последние внучки Г.Ф. и А.И.: у дяди Коли в Коканде родилась дочка Татьяна, а у тети Оли в Чистополе - дочка Людмила. С концом 1917 года закончилась дореволюционная жизнь по всей стране и в том числе и мирная купечес­кая жизнь в Елабуге. К этому вернемся,  а пока надо сказать о не­которых сторонах еще дореволюционной жизни и о некоторых харак­терных чертах характера дедушки и бабушки. Я уже вспоминал,  что у бабушки были любимицы. Из мальчиков любимцем был Петя, мой отец.

Еще в Екатеринбурге он принимал участие в игре в карты. Он обла­дал в этой части исключительными способностями,  так что бабушка, играя в винт или в преферанс, когда ей нужно было отвлечься на хозяйственные дела, оставляла играть вместо себя 12-летнего Петю, который с блеском заменял ее. Впоследствии, в кругу знакомых, он славился как замечательный игрок в винт и,  тем более, в преферанс.

С дедушкой жить в Елабуге мне пришлось сравнительно очень мало и все - в совсем еще детском возрасте. А в 1917 году, когда мне было уже II лет, так я опять мало его видел,  так как меня увезли в Чистополь, чтобы я мог учиться в гимназии (тогда как в '° Елабуге было только реальное училище). Папа очень хотел, чтобы я получил "классическое" образование, которого он сам не имел. Поэтому к началу занятий дедушка самолично отвез меня в Чистополь и определил на полный пансион к соборному священнику отцу Сергею Соколову, который содержал еще двух мальчиков: одного моего одно­кашника, а другого - его брата на год старше. Затем я побывал в Елабуге на рождественских каникулах, и больше я дедушки в Елабуге не видел, вернее, видел какие-нибудь 2-3 дня, когда папа приехал, чтобы увезти его в Петроград после того, как деда выпустили из тюрьмы. В дальнейшем с дедушкой мы встречались в Петрограде. Он жил с дядей Федей и Зоей (пока отец ее не выгнал) на первой линии В.О., а к нам приходил ежедневно обедать. Это было в 1920 году, когда мы с Леонидом и Марусей приехали к папе и поселились у Вар­вары Ильиничны Кондаковой на 6-й линии, дом 37. Было это в сентяб­ре. У дедушки не было или почти не было зубов, и он к обеду в  большой эмалированной кружке размачивал хлеб. Он ел эту тюрю, а нас с Марией почему-то это раздражало, но, в общем-то, мы дедушку любили и жалели,  что в таком возрасте (в 1920 г. ему было 73 года, а когда его посадили   в тюрьму, расстреляли двух его братьев и чудом каким-то не расстреляли самого, - ему было 70 лет) ему приш­лось столько пережить и по существу бросить дом, жену и уехать в далекий и чужой ему Петроград, спасая свою жизнь. Дедушка прихо­дил к нам, иногда подолгу бывал у нас, но был молчалив спокоен. Рассказывать о прошлом он не любил. У папы изредка собирались гос­ти. Дедушка никогда не пил ни одной капли спиртного, может быть, изредка с духовенством, приезжавшим по праздникам, выпивал лафит­ничек "церковного" вина. На мой вопрос, почему он никогда ничего не пьет, он сказал,  что в ранней молодости он однажды напился и очень здорово. Что он творил при этом он не помнил ничего, но когда ему рассказали,  - он дал себе слово никогда больше пить, и решение это неуклонно соблюдал.

В 1922 году после смерти дяди Феди, отца Зои и Капы (Лилианы) дедушка уехал в Елабугу,  где продолжали жить тетя Лена и тетя Шура. К этому времени было уже спокойно, он был объявлен "лишен­цем", т.е. лишен права избирать в органы власти. В Елабуге он   - прожил до 1930 года, когда в июне месяце, на 84-м году жизни скон­чался. Последние годы у него была аденома простаты, и ему сдела­ли операцию, после которой он уже до конца жизни ходил с бутылочкой. Дожить до конца в своем доме ему не пришлось, так как дом отобра­ли. Как все это происходило и в каком году,  - я не знаю, но ему пришлось переехать в другой, уже небольшой дом на Хлебной площа­ди. Но знаю, что в 1917 году он жил еще в своем доме.

Еще один штрих, очень характерный для Гавриила Федоровича. Еще когда он жил с двумя дочерьми в старом родном доме, в один прекрасный день въехала телега, на которой стоял прекрасный дубо­вый гроб и лежал тоже дубовый крест. Гавриил Федорович все это за­казал и доставил на место, установив это "хозяйство" в амбар с тем_; чтобы в нужный момент все это было готово и нужного качества.

Заканчивая разговор о Г.Ф. (хотя может быть,  еще не раз вспо­миная его), мне хочется сказать, что это был спокойный, мудрый, очень уравновешенный человек, очень доброжелательный, никому никогда не делавший зла, Более того, - это пример человека, кото­рый никогда ни на кого не оказывал давления, не навязывая своих решений. И я думаю,  что уцелел он после ареста и не был расстре­лян только потому, что во всем городе его уважали и даже любили. Просто рука на него не поднялась. За время с далекого детства и до последних проведенных с дедом лет, у меня в памяти и на сегод­ня сохранился необыкновенно приятный, довольно сильный, но в то же время тонкий запах от его головы и бороды. Этого запаха я ни­когда больше не встречал. На запах духов и одеколона он не походил; что-то в нем было немного от очень хорошего меда, но это не был запах меда. Может быть,  это был запах церковного "мира", которым, мажут в церкви при миропомазании. Это какое-то восточное масло. Может быть, - я могу только предполагать. Так вот,  этот запах в моей памяти ассоциируется с прекрасным достойнейшим человеком с большой буквы,  с моим дедом Гавриилом Федоровичем Гирбасовым.

20.01.86

Пишу и в памяти всплывают воспоминания о далеком прошлом, о людях близких, давших тебе жизнь. Что-то сохранилось о них: их облик, их внутреннее духовное содержание,  черты характера, отноше­ние к жизни и к тебе самому. Очень, очень интересно вспоминать и писать о них. Впечатление - как будто общаешься с ними: их облик встает перед тобой, и ты начинаешь как-то лучше понимать их, вни­кать в их натуру,  чем и как они жили. Конечно, в детстве мы мно­гое понимали и запомнили, но это все же было детское восприятие. Сейчас же эти воспоминания дают возможность многое оценить и ана­лизировать уже взрослым, умудренным жизнью умом.

Ну,  что ж!  Вернемся к семейству Гавриила Федоровича, и, пожа­луй, расскажем коротко о семьях его братьев.

Итак, Гавриил Федорович был женат на А.И.Репиной и имел 16 человек детей, из которых 10 выросли взрослыми один, (Митя) умер 19 лет от брюшного тифа, а 5 детей (2 Ивана, Вася, Андрюша и Зи­ночка) умерли маленькими.

У второго брата Алексея Федоровича, женатого на Елизавете Васильевне из г. Кукмор Казанской губернии,  было 3 сына: Федор, Василии и Николай, которые умерли в детском возрасте. Памятник Василию мы обнаружили в ограде новой елабужской больницы в 1984г. Кроме сыновей было 6 дочерей,  которые все выросли взрослыми: Варвара, Надежда, Мария, Анна, Люба и Елизавета. Анна погибла в 1916 году, уйдя с белыми.

Третий брат Прохор Федорович был женат на Екатерине Осиповне и имел одного сына Федора и четырех взрослых дочерей: Раису, Наталью, Людмилу и Екатерину.

Четвертый брат Павел Федорович был женат на Прасковье Ми­хайловне (тетя Паня) и имел 4-х сыновей; все выросли взрослыми.

Пятый из братьев - Сергей Федорович, мой крестный - был бездетным, сестра Ольга Федоровна - тоже, У сестры Гавриила Федоровича
Александры Федоровны, которая была замужем за Бусыгиным Иваном  Васильевичем,  был один сын Федор и трое дочерей: Наталья, Юлия
и Ольга. От этого брака, Александры Федоровны образовалась родня Бусыгиных. Когда Юлия вышла замуж,  то появилась родня "Чермных".
Вера Александровна Чермных в настоящее время живет и работает в Елабуге. Она имеет сестру Ольгу и брата Владимира. Есть у них и дети.

Так распространился род Гирбасовых уже во втором и третьем поколении. Но дальше пошло снижение численность рода. Если у Гаврилы Федоровича было 16 детей, то у внуков было тоже 16. У Алексея Федоровича было 8 детей,  а внуков было всего трое. Прохор Федорович при 5 детях имел 3 внуков (от Федора), Правда, мы не знаем, были ли дети у Раисы и Людмилы. И, наконец, у Павла Федо­ровича было 4 сыновей, а внуков только одна Вера, итого, детей 33, а внуков только 24.

Чтобы закончить со старшими поколениями и подойти поближе к нашим родителям и современникам, рассмотрим коротко еще разви­тие младшей ветви рода Гирбасовых - "Афанасьевичей", т.е. детей Афанасия Прохоровича.

На ком он был женат, у нас данных нет. Детей у них было 6, две дочери и 4 сына. Дочь Александра вышла замуж за купца и жи­ла в Чистополе. Дочь Варвара жила в Петербурге-Ленинграде, пре­подавала иностранный язык,  кажется немецкий, в Политехническом институте; позднее была заведующей кафедрой как будто бы в Текстиль­ном институте,  а затем в г. Пушкине в сельскохозяйственном заве­дении. Бездетна, (в П.87 г.) По словам Георгия Зайцева в 50-е годы Варвара Афанасьевна отписала свое имущество потомкам Петра Афанасьевича. Приезжал сын Петра с женой. Было это до смер­ти матери, и после смерти отца.

Петр Афанасьевич работал в Екатеринбурге-Свердловске,  был видным горным инженером и начальником Горнотехнического надзора Уральского округа. По слухам, он был репрессирован в 1938 году.

Алексей Афанасьевич работал в фирме "Ф.П. Гирбасов,  сыновья и К°", имел небольшой капитал; жил в Набережных Челнах и работал в отделении фирмы там. Бездетен.

Дмитрий Афанасьевич - инженер, преподавал в Политехническом институте в Ленинграде. Умер в блокаду или вскоре после нее.

Сергей также работал в фирме Гирбасовых, был кассиром. В Пер­вую мировую войну Алексей был офицером,  капитаном.

В 20-х годах папа взял меня с собой, и мы нанесли визит Варва­ре Афанасьевне. На этом все и ограничилось, дальнейшие связи не поддерживались. А о Петре Афанасьевиче мне с большим уважением рассказали в 1939 году горняки,  приехавшие на "Североникель" с Урала.

Больше я с Афанасьевичами" не сталкивался.

Принимая Федора Прохоровича и Афанасия Прохоровича за Первое поколение,  будем называть их детей вторым поколением (это поколение моих дедов). Их дети будут, таким образом,  "третьим" поко­лением, а это уже мои родители, дяди и тетки. Я и мои сестры и братья являемся "четвертым" поколением, наши (мои) дети - "пятое" поколение, а наши внуки - шестое. Дальше мы, по-видимому, углу­биться не успеем.

 

третье  поколение -

дети Гавриила Федоровича

 

Старшая дочь Варвара,  тетя Варя. Родилась в конце 1870 года, молодость провела в Екатеринбурге,  замуж вышла в 1893 г. за вят­ского купца Семена Федоровича Лаптева и поселялась в Вятке. Име­ла двух дочерей - Валентину и Маргариту. После революции переб­ралась жить в Москву с Маргаритой. Старшая дочь Валентина тоже обосновалась в Москве, но в ней жила, скорее наездами, т.к. по­долгу жила на Сахалине, на Крайнем Севере. Семен Федорович умер относительно рано, а тетя Варя жила до 75-76 лет. Она отличалась очень хорошим спокойным характером,  была добрым человеком. Я с ней неоднократно встречался в 30-х годах в Москве. Про нее гово­рили, что у нее очень добрый, мягкий характер.

Старший - сын - Федор Гаврилович, дядя Федя. Родился в 1891 г, Молодость провел в Екатеринбурге. Когда Гавриил Федорович в 1893 году уезжал в Елабугу, Федору было 21-22 года. Он отличался жи­востью характера и,  если так можно выразиться, отличался "хват­кой" и предприимчивостью. Однако, уровень развития его,  сколько можно было судить об этом по многому,  был невысок. Однако, Гав­риил Федорович оставил свое дело в Екатеринбурге на него,  стар­шего сына. Сын же оказался не на высоте, дело загубил. Среди нас, детей, впоследствии ходили разговоры,  что он деньги прокутил и пустил "на ветер”. Он ездил в Америку, по каким то делам и привез оттуда жену, которую, по слухам, он спас от публичного дома в Сан-Франциско. Говорили также,  что при этом она была уже в поло­жении от какого-то мексиканца, поэтому старшая девочка Зоя, яко­бы, не его дочь. Звали жену Екатерина Михайловна Коршунова,  1888 года рождения. В Елабуге ее не приняли, поэтому жили они в де­ревне Бандовка. Дядя Федя там работал как представитель фирмы Гирбасовых. Екатерина Михайловна прожила недолго, до 1911 года. Она родила еще двух детей, мальчик умер,  а дочь выросла взрос­лой - это была Капа или,  как потом она себя переименовала,  - Ли­лиана. Общались мы с дядей Федей мало. Зимой 1918 - 1919 г.г. он приезжал в Елабугу ненадолго. В памяти остались его "страшные" рассказы о кладбищах, привидениях, о заживо похороненных. Как  правило, его рассказы кончались тем, что их герои в диком ужасе убегали опрометью,  спасаясь, куда глаза глядят и, страдая от “медвежьей” болезни. Слушать их было жутковато и занимательно. Однажды он спросил меня: "Что ты читаешь?" Не помню, что я отве­чал ему (в ту пору я читал очень много). "Прочти "Обрыв" Гончарова", - посоветовал он мне. Я исполнил совет и прочел. Было мне тогда 12 лет, впечатление от "Обрыва" было потрясающее. Умер дядя Федя в августе 1922 года в Ленинграде в больнице имени Марии Магдалины,  что на 1-й линии Васильевского острова. Был разговор в больнице, что он был болен чуть ли не тропической лихорадкой. Так ли это - не знаю. Помню, что он был страшно истощен. Хорони­ли его я, Маруся, дедушка, Зоя и Леонид. Как раз в день, когда его надо было хоронить, папа попал в засаду в квартире Зарайских, и у нас не оказалось ни документов на похороны, ни денег. Удачно получилось, что все это в тот же день нашли и на следующей день дядю Федю похоронили на Смоленском кладбище на 2-й кадетской до­рожке. Был он небольшого роста, плотный и очень сутулый.

27.01.1986г.  

Сегодня именинницы Нины в честь святой Нины, покровительни­цы Грузии. В этот день была именинница моя дорогая Нина Николаев­на. Этот день мы всегда как-то торжественно отмечали. Даже в Но­рильске в этот день директор совхоза Николай Иванович Невский, пока он был жив, присылал Нине Николаевне чего-нибудь вкуснень­кого - маринады,  соленья,  а то и чего-нибудь свеженького, вино из морошки или рябины. Да, давно это было, а в памяти встает мно­гое. С тех пор, как я начал писать эти "воспоминания", у меня пос­тепенно стало появляться такое чувство, будто я общаюсь с теми, о ком пишу, такое ощущение,  что им это нужно, как-то важно и цен­но, что о них вспоминают. Я как бы общаюсь с ними и то, что при этом всплывают какие-то давно забытые события (как, например, совет дяди Феди прочитать "Обрыв"), - это словно бы ОНИ об этом напоминают. "Они" - это те, о ком я пишу и вспоминаю.

16.02.1986г.
Давно я сода не заглядывал и даже как-то соскучился, то ли о своей работе, то ли о тех, кого вспоминаю, занимаясь работой.

Итак,  следующий после Федора - Михаил Гаврилович Гирбасов. Надо признаться, что и я, да и большинство родных, о нем знают очень мало. Родился он следующим после Федора (а это не наверня­ка, т.к. в промежутках между детьми, достигших взрослого возрас­та, родились и умерли младенцами трое мальчиков - два Ваня и Вася, а четвертый - Митя - умер 19 лет от брюшного тифа). Родился Ми­хаил, очевидно, в Екатеринбурге, в 1872 году. Там и учился, вырос.
В Елабуге он появлялся очень редко, и мы его там не видали. Занимался он какой-то коммерческой деятельностью и жил, в основном, на Дальнем Востоке, по-видимому, в Харбине. (Во всяком случае, пос­ледние годы свои он провел там). Бил он женат дважды. Первую жену звали, если не ошибаюсь, Вера и родом она была из Вятки. Ходили разговоры о том,  что он болел сифилисом. Возможно,  что по этой
причине первый брак был расторгнут. В 1917 году в июне я видел его в первый и последний раз. Это было в Петрограде. Мы с папой ходили к дяде Мише в отель "Селект" (Литовский пр. дом  44), где у него был прекрасный номер, устланный коврами. Жила с ним его вто­рая жена, звали ее Екатерина, отчество не помню. У дяди Миши была привлекательная внешность, хорошего роста, в меру полный, нем­ножко лысоватый,  с приятными чертами лица. Очень живой, подвиж­ный. О нем в дальнейшем известно,  что он уехал с женой в Харбин и оказался,  таким образом, после 1918 года за рубежом. У елабужских теток откуда-то были сведения, что он болел прогрессивным параличом. У него родилась дочь. Говорили также о том,  что его жена Екатерина с ним очень плохо обращалась (прямо таки била парализованного). В семье Гирбасовых о нем было мнение,  что он был очень способный человек и очень приятный в обращении с людьми.
Тетя Лена как-то в Норильске говорила,  что я, в какой-то мере, напоминаю ей Михаила.

Следующей идет Мария Гавриловна - тетя Маня. Я ее видел, только будучи маленьким,  5-6 лет,  когда мы с мамой приезжали к ним в Екатеринбург в гости из Кизела. Ехать там было на поезде недалеко. Мария Гавриловна вшила замуж за екатеринбургского врача Николая Арсеньевича Красовского. М.Г. родилась в Екатеринбурге где-то в районе 1874-75 г.г. Мы были у них в 1911-12 г.г. то есть ей было под сорок лет. Муж ее был очень известным врачом, имел большую практику и жили они в достатке, детям в ту пору было: лет 10 младшему, Володе,  а старшему - Борису - года на 2 больше. От пребывания там у меня осталось в памяти катание на тройках (зи­мой). Меня водили в кино, где я, потрясенный игрой Веры Холодной (она играла женщину, у которой утонул ребенок) заорал благим матом, так что со мной моей маме пришлось уйти. Очень мне понравил­ся граммофон, особенно пластинка, где на одной стороне был вальс "Осенний сон", на другой - вальс "Весенние мечты". Со мной занимался младший из сыновей Володя, и он же при отъезде подарил мне чудесную модель оснащенной бригантины (которую Леонид мо­ментально испортил). Вот это личные впечатления и воспоминания.
Больше я тетю Маню никогда не видел. В ту пору у нее в жизни бы­ло все хорошо. Но потом жизнь ее сложилась очень неудачно. После революции оба сына ушли в белую армию, Красовский от нее ушел.
Старший сын Борис бежал с белой армией в Турцию и следы его потерялись. Младший - Владимир, - уйдя с белыми, потом вернулся.
Работал на железной дороге рабочим,  кем-то вроде сцепщика. Жил он с тетей Маней. Один глаз у него был потерян, не знаю уж при каких обстоятельствах. А потом, видимо, в конце 30-х годов он был, как бывший белый репрессирован и, по-видимому, погиб. Тетя Маня осталась одна. Когда она умерла, я не знаю. Последней из близких мне людей видела ее сестра Маруся. Где,  когда и как - попрошу ее рассказать об этом.

В 1927 году Маруся (Мария Петровна Гирбасова) из Москвы, где она жила и училась,  совершала поездку в Елабугу на пароходе (а до Нижнего Новгорода поездом). В это же время туда поехал папа. Жили Гирбасовы (Гавриил Федорович и тетя Шура)  еще в старом до­ме у мечети. В Елабуге оказалась и приехавшая из Чистополя тетя Оля с Людочкой. Тетя Лена жила в селении Красный Бор (бывший Пьяный Бор). Маруся с Людмилой съездили в Красный Бор навестить тетю Лену и встретились там с тетей Маней, которая по приглашению тети Лены приехала к ней в гости. Поездка была неудачной: тетя Маня сломала себе ногу и передвигалась с трудом. Уехать обратно в Свердловск она из-за ноги долго не могла, хотя жизнь у тети Лены ее мало устраивала: тетя Лена не вела никакого хозяйства, питалась хлебом с молоком, даже чаю у нее не бывало.

Тетя Маня говорила Марусе,  что очень переживает,  что оста­лась одна,  что Николай Арсеньевич ее бросил; правда, материально он ее поддерживал,  но это было ей очень тяжело. Говорила также, что живет с Володей,  который работает рабочим и мало зарабатывает. Это все было в 1927 году и более поздних сведений у меня нет.

Когда она скончалась - неизвестно. В отличие от остальных сестер она была сравнительно небольшого роста и худощава.

В 1873 году родился у Г.Ф. и А.И. сын Николай (в Екатеринбур­ге). Когда уезжали в Елабугу,  ему было 20 лет, и он отправился учиться в Томск, где и закончил университет. До революции он ра­ботал в каких-то частных фирмах инженером-механиком. Так перед войной 1914 года он (представлял) был уполномоченным фирмы "Батолин" в Средней Азии и в дальнейшем переехал туда в г. Коканд на постоянную жизнь. Женат он был на Евдокии Семеновне,  1879 г. рождения, уроженке г. Томск. Она окончила гимназию, хотя и выросла в семье ямщика с 18 детьми. Имели они 5 детей. Старшая дочь Наталья - "Туся” родилась в 1901 г. в Иркутске, а в 1915 - утонула в рукаве Камы, речке Кривуше, в Танайке. Вторая дочь Екатерина - "Кеточка" - роди­лась в 1902 г. в Иркутске. Окончила в 1924 г. Ташкентский универ­ситет. Агроном. Жила в г. Фрунзе. Умерла в 1977 г. Имела троих детей. Сын Гавриил, 1904-1921 г. - "Ганя". Погиб от удара копытом лошади. После того, как лошадь его лягнула, прожил недолго. Дочь Мария - "Мума" - 1907 г. Окончила школу и курсы бухгалтеров. Живет в Ташкенте. Имеет дочь. С мужем разошлась, он живет в г. Чирчик. Дочь Марии Наташа рождения 1935 г. Дочь Татьяна родилась в 1917 году в г. Коканде. Окончила Ташкентский текстильный институт в 1940 г. Муж - Шестаков Владимир Викторович, родился в 1914 г. в г. Омске. Умер в 1967 г. Имеет 3 дочери: Любовь 1948 года рождения, Людмила - того же года,  Елена - 1950 г. Живут Татьяна и Люба, в г. Кызыл-Орда, а Люда - в Ташкенте, Елена - тоже в Ташкенте. Их адреса:

 

Умер и похоронен Николай Гаврилович в Коканде в 1927 году,  а жена его - в 1949 г. в г. Фрунзе,  где и похоронена. После смерти Николая Гавриловича семья его жила в тяжелых условиях: тетя Душа имела какое-то количество столующихся у нее, готовила завтраки, обеды и ужины и этим зарабатывала на жизнь. Свои дети питались около этого дела.

Следующим идет мой отец - Петр Гаврилович Гирбасов. Родился он в 1877 году в Екатеринбурге,  и в Елабугу попал уже 16 лет. Учился в реальном училище,  окончив в Елабуге,  вероятно, два последних  класса - шестой и седьмой. Пытался поступить в Технологический институт в Петербурге, но по конкурсу не прошел и уехал учиться в Германию во Фрейбергскую горную академию, всемирно известное учебное заведение. Думаю, что не без поддержки Александры Ивановны, бабушки, он "тянул" свою учебу за границей, годами вел там "рассеянный" образ жизни, даже женился и завел двух детей. И  все это притом, что все было на родительские средства. "Учился" он, чуть ли не 12 лет, пока дед не перестал его субсидировать и пришлось нашей матери ехать к нему на поклон (а он в то время нахо­дился по делам в Иркутске) и просить поддержать сына еще немного, чтобы он окончил академию,  что и было сделано. В этот период бабушка в сопровождении Александры Гавриловны (совсем молоденькой) ездила за границу лечиться, и я уверен, что она была не только в Карлсбаде, но и побывала в Фрейбурге или в Дрездене, чтобы посмотреть, как живет любимый сын. Думаю, что там она могла познакомиться и с будущей невесткой. Тогда Петр и Софья только сош­лись. Софья Владимировна Коротеева, урожденная Костина, разошлась со своим мужем. Брак с Петром Гавриловичем был оформлен мно­го позднее, в 1912 году,  т.к. первый муж не давал согласия на развод.
Для образа жизни нашего папы во Фрейбергский период харак­терны два штриха. Примерно в 1922-25 годах он получил из Грузии книгу с дарственной надписью от автора - наркома просвещения Грузии Канделаки. Надпись быта следующая: "Дорогому буршу П.Г. Гирбасову от его верного Фукса" Канделаки". Дело в том, что студенты в Германии объединялись в группировки по национальному признаку. Эти группировки назывались "корпорации". По-видимому, между русскими и немецкими корпорациями временами возникали трения.
"Бурш" - это была высокая ступень иерархической лестницы,  а "Фукс" - был нечто вроде "послушника" и мальчика на побегушках у того бурша, к которому он был прикреплен. Мы никогда не думали, что наш папа мог занимать такое "положение" тем более, что физически он был не силен, обладал слабым телосложением ("куриная грудь") и притом сильно близорук (очки он носил с детства) без очков или пенсне он ничего не видел. Однако, позднее, в 1939 г. я получил новые сведения о его положении в студенческой среде.
В Мончегорск в 1939 году приехали работать на комбинат Североникель довольно много инженеров с Урала. Один из них пожилой,  седой очень плотный дядя, познакомившись со мной,  спросил как-то: "А к Петру Гавриловичу Гирбасову вы,  случайно,  не имеете отношения?" Говорю, что это мой отец. Он страшно обрадовался и говорит: "Ведь я с вашим батюшкой учился вместе во Фрейбурге. Кстати, он вам не рассказывал, как мы с моим братом и с вашим папой подрались с немецкими мясниками?". И он мне рассказал,  а потом мама все это подтвердила, как они втроем сцепились с группой 6-7 человек мяс­ников из-за того,  что те пристали к их дамам. Мама сказала, что эти двое братьев (их фамилия Шафф,  что значит по-немецки овца), обрусевшие немцы, и мой родитель избили этих мясников так, что они подали в суд. На суде судья спросил,  сколько было русских студентов - "трое",  - а, сколько потерпевших мясников? 6-7? Судья прекратил дело: "Не могу поверить,  чтобы трое русских студентов избили целую толпу немецких мясников"! Ну,  это сведения так ска­зать, из третьих рук. Сам пала о своей жизни в Германии почти ни­чего не рассказывал, но как-то признался, что однажды их корпора­ция ухитрилась надеть ночной горшок на голову памятника Бисмарку, причем главным исполнителем был он - папа! Рассказывал он, как они изводили немецких постовых полицейских,  "шуцманов". Дело в том, что за нарушение тишины привлекали к ответственности. Так чтобы досадить полицейским, ночью собиралось человек 30 студентов и, выстроившись, друг за другом цепочкой, они описывали вокруг шуцма­на круги, восьмерки и разные кренделя, храня при этом гробовое молчание. Тот бесился, но сделать ничего не мог: по инструкции их забирать или разгонять он не имел права... Думаю, что это только малая толика из того,  что они вытворяли, детей всего было четверо: Владимир 1906 г., Мария - 1907 г., Леонид 1910 и Татьяна - 1912 года. По окончании академии Петр Гаврилович работал на Урале в г. Кизиле управляющим угольными "копями" (теперь называют их шахтами) частной компании "Абамелек Лазаревых". Жили мы в Кизиле, вероятно с 1909 года, а в 1913 г. совсем уехали оттуда. У Софьи Владимировны был туберку­лез, шла кровь горлом и врачи рекомендовали из этого климата уе­хать на юг. П.Г. нашел себе место в Кишиневе в губернской управе "инженера по огнестойкому строительству". В 1916 году он был приз­ван в военную промышленность и один уехал в Петроград. В 1917 го­ду Софья Владимировна увезла детей из Кишинева в Петроград к от­цу, так как шло наступление немцев из Румынии. В этом году Софья Владимировна разошлась с П.Г.. Дети до 1920 года жили в Елабуге на попечении теток (Елены и Александры Гавриловны). П.Г. работал в Петрограде в министерстве продовольствия, а затем на разных рабо­тах. Дети жили с ним, первое время на попечении Варвары Ильиничны Кондаковой (его знакомой по Фрейбургу и академии). Однако, этот альянс продолжался недолго, их совместная жизнь кончилась через 3-4 года, и дальше наша семья жила сама по себе, отдельно от Вар­вары Ильиничны, хотя и в той же квартире на Васильевском острове. В 1922 г. П.Г. оставил работу в учреждении "Райпродукт",  так как око расформировалось. Был НЭП,  была безработица. Ему предложили работать заведующим продовольственным магазином,  которые стали  открываться на базе бывшего "Райпродукта". Около двух лет он был на этой работе сначала в одном, потом во втором магазине. Чувст­вовал он себя в этой роли очень плохо и вскоре после наводнения - 1924 года ему удалось найти себе работу в Пенькотресте. Это бы­ла инженерная, хотя и невысоко оплачиваемая работа. Там он прора­ботал несколько лет до 1930 года,  когда Совнархоз мобилизовал его, как специалиста, используемого не по назначению, на работу на разрабатываемых апатитовых месторождениях на Кольском полуостро­ве. Проработав больше года, он должен был вернуться в Ленинград, но погиб в мае 1931 года от несчастного случая. При обходе и осмотре ограждений забоев на открытых местах, он сорвался и упал в забой с 15-метровой высоты. Не приходя в сознание, он скончал­ся через несколько часов. Похоронен в Ленинграде на Смоленском кладбище. Недавно мы узнали из письма Веры Гавриловны, что такая смерть была ему предсказана цыганкой еще в седьмом классе реаль­ного   училища.

С чувством глубокого сожаления надо сказать,  что жизнь у   папы сложилась трудная и во многом неудачная. При том это не бы­ло следствием его характера или каких-то душевных качеств. У не­го был очень хороший спокойный характер. Он был любящим отцом и  мужем. Это был образец порядочного скромного человека и, надо прямо сказать,  что- то хорошее,  что в нас есть,  его детях,  - уна­следовано от него. Своими взглядами, поведением во всех самых сложных обстоятельствах,  своим примером и отношением к жизни, он   нас воспитал,  заложил в нас честность,  порядочность;  Ему было,   конечно, трудно управляться с нами, 3-4 детьми в подростковом возрасте. Надо было обеспечить и воспитание, и какую-то хозяйст­венную сторону жизни. После ухода Софьи Владимировны он,  конечно, мог бы жениться,  но он принял категорическое решение - "не давать детям мачехи". На этой почве, в большой мере, и имел место разлад с Варварой Ильиничной. Где бы он ни работал, отношение сослуживцев к нему всегда было самое хорошее: его уважали, любили и ценили и как человека и как работника.

Папа очень любил музыку и пение. Когда у нас бывали гости, то за столом обычно все пели, и он в этом принимал живейшее участие. Его любимыми песнями были "Вниз по матушке по Волге",  "Из страны, страны далекой” и "Есть женщины в русских селениях". Интересовался он и политикой. По своим     убеждениям относился к кадетам (конституционно-демократическая партия). В театр в Петрограде мы, в основном, ходили со школой. Но раза три-четыре мы ходили и с ним. Достал он нам билеты и на прощальный концерт Ф.И. Шаляпина. Вечерами он очень любил раскладывать пасьянсы. Его лю­бимым пасьянсом была "косынка".

Папа терпеть не мог лжи. И хотя физически никогда нас не называл, но за ложь он готов был пойти и на это. Показателем этого может послужить следующий эпизод. В Кишиневе,  когда мне было лет девять, я в чем-то заврался, и мне было предложено папой на выбор одно из двух наказаний: либо он меня выпорет, либо должен буду выпустить на волю жившего у меня в клетке щегла. Я ревел как белуга, мне было жалко щегла,  так как на улице была зима, хотя и южная. Но я все же предпочел выпустить его, а не быть выпоротым. С той поры, я всячески избегал какой бы то ни было лжи.

В наших школьных занятиях уже в старших классах он помогал нам, детям, писать сочинения. Он за нас не писал. Мы, бывало, сидели с ним чуть ли не ночь напролет за подготовкой к сочинениям. Спорили, рассуждали, искали и читали подходящие произведения. За эти сочинения мы неизменно получали пятерки.

 

ВЕРА ГАВРИЛОВНА ГИРБАСОВА родилась примерно через год после Петра, в 1878 году. В Елабугу она приехала 15-летней девочкой. Училась в гимназии. Она была по сравнению с некоторыми своими сестрами и братьями более утонченной натурой. Она очень неплохо рисовала,  была музыкальна, имела очень хороший голос. Уже взрослой девушкой она жила в Вятке, видимо, у старшей сестры Варвары.

 Имела много поклонников, вышла замуж за акцизного чиновника Агафонова. Брак, по-видимому, был не из удачных. Точных сведений у мня об этом нет,  но в Елабуге в семье было такое мнение.

Мне пришлось с ней прожить в Елабуге в 1919-1920 г.г. Потом, позднее она несколько раз появлялась у нас в Ленинграде и даже присутствовала в канун 1930 года на моей помолвке с Ниной Демкиной. После этого я уже её не видел. В Елабугу она перебралась жить в канун 1918 года и жила там несколько лет. Агафонов умер еще раньше, и с Вяткой она связь потеряла, хотя в 20-х годах она еще там бывала и даже закупала здесь у Лора в больших коли­чествах конфеты "пьяная вишня", которую возила в Вятку. В этот же период времени она познакомилась с каким-то украинцем” зна­чительно старше ее, вышла за него замуж и жила с его семьей на Украине. Город не знаю. Его взрослые дети к ней очень хорошо от­носились. Она вела хозяйство, а стряпала она очень хорошо. Ри­совала. Ее картины (главным образом роспись на материи, главным образом цветы) имели большой успех и пользовались спросом. Да­же после смерти мужа она пользовалась почетом и уважением. У Веры Александровны Чермных есть письмо от тети Веры, где она описывает, как в 1958 году отмечался ее 80-летний юбилей. Умер­ла она 85 или 86 лет.

Ко мне тетя Вера относилась очень хорошо (был ее любимцем). Я был у нее главным помощником, когда она что-нибудь стряпала. Был первым слушателем, когда она пела и даже переворачивал ноты акком­паниатору,  когда она выступала на публичных концертах. Один раз нас "освистали" в зале самым настоящим образом. Виновата была она сама, так как выступила с крайне неподходящим репертуаром для той публики, которая собралась: это были люди эпохи военного времени, гражданской войны - солдаты,  красноармейцы, жители Елабуги. Если "Сказки Гофмана" сошли вполне хорошо,  то романс “Жажду свиданий, жажду лобзаний" и т.д. - вызвал издевательскую реакцию публики. В общем и целом она была неплохим человеком, очень самостоятельная и умела ладить с людьми. В Елабуге она жи­ла на отдельном хозяйстве, - наш скудный рацион ее не устраи­вал. Иногда от нее перепадало и нам что-нибудь вкусненькое.

 

ЕЛЕНА ГАВРИЛОВНА ГИРБАСОВА - идет следующей. Ее звали Леной, а для нашего поколения это тетя Лена” Родилась она тоже в Ека­теринбурге в 1885 году,  а в Елабугу приехала,  когда ей было 7-8 лет. Не знаю как в детстве, а у взрослой тети Лены характер был довольно трудный. Бабушка Александра Ивановна к ней особо нежных чувств не питала и Леночка в любимицах у нее не была. Она жила в Елабуге,  окончила гимназию,  потом какое-то фармацевтичес­кое училище,  после чего ока всю жизнь работала в аптеках провизором. Она любила собак, лошадей и детей. По этой,  видимо,  причине мы, ребята младшего возраста (а в елабужском доме их было немало) все обожали тетю Лену. Пока у нее была возможность, она держала двух собак (черно-белые пойнтеры Ральф и Рето), а также лошадь - иноходца рыжеватой масти. Звали ее "Добрый". Она и упряжь и экипа­жи (дрожки и санки легкие) имела собственные,  сама и за лошадью ухаживала.

В доме у нее была своя комната (угловая около террасы), в которой был граммофон в виде небольшого шкафчика с большой тру­бой. Она любила его заводить и ставила пластинки Вари Паниной и Вяльцевой. Мы, конечно, очень любили слушать эти пластинки. Ра­ботала она в городской (вероятно, земской) аптеке и в городе поль­зовалась некоторой известностью. Замуж она не вышла и осталась старой девой. В семейных кругах это объясняли "несчастной лю­бовью". Сама она на эту тему никогда не говорила, но в семейных преданиях называется объект ее неудачной любви, это - елабужский врач доктор Бикенский. Я не особенно в курсе этих дел, но мои сестры Мария и Татьяна знают эту историю от нашей матери, С.В. Гирбасовой, которая, по ее словам, в большой мере помешала этому ро­ману. Пусть они об этом и расскажут.

Я помню, что тетя Лена приезжала к нам в Кизел, когда мама должна была рожать Леонида. Это было летом, в августе 1910 года. Больницы или роддома там не было. Рожала она дома, и тетя Лена принимала активное участие: ведь надо было кому-то командовать хозяйством, так как кроме роженицы были мы - двое детей и папа. Ну, затем мы с ней встречались при наших наездах в Елабугу. Зи­му 1913-14 г.г. мы прожили там,  а затем 1917-20 г.г. мы шесть,  че­ловек ребят, оказались практически на ее попечении и тети Шуры. А получилось это так. Сестра Татьяна там жила с 1913 года, а в 1917 г. нас троих родители привезли и оставили на попечении де­душки и бабушки. Но с начала 1918 года вся жизнь изменилась. Де­душку после 2,5 месяцев тюрьмы папа увез в Петроград. Жить стало не на что, так как все было отобрано. А нас ребят было шестеро: нас четверо и двое дяди фединых, - бабушка,  тетя Лена и тетя Шу­ра. Присылаемые деньги мгновенно обесценивались и жить пришлось на зарплату теток. Выручала корова (осталась одна) и большой ого­род. В апреле 1919 года бабушка умерла, а мы висели тяжелым гру­зом на шее теток. Такую орду - 6 человек - надо было как-то про­кормить. Воспитанием нашим заниматься было некому. Во многих отношениях мы были предоставлены сами себе. Питались мы более скромно. В основном преобладало молочно-растительное питание: "свекольники",  "морковники" шаньги с картошкой и т.п. Хлеб нам отвешивался по 3/4 фунта на день. Так этот рацион мы дополняли в весенне-летнюю пору сосновыми почками, кислицей, дикой редькой, позднее - подсолнухом, грибами (которыми я таки отравился слегка).
Очень "ценились" жмыхи,  которыми подкармливали коровушку. Но при всем том надо отдать справедливость теткам, и, видимо, в первую очередь тете Лёне - они нас пару лет, а кого и дольше,  содержали, как могли. Когда Елабужская жизнь поломалась, а это было в конце 20-х годов (дом отобрали), тетя Шура с дедушкой переселились в новый дом на Хлебной площади. Тетя Лена примерно в это время из Елабуги уехала. Вначале она была заведующей аптекой в селении Крас­ный Бор. Это вверх по Каме недалеко от Елабуги. Потом она пере­ехала в Ижевск. В дальнейшем она жила в Подмосковье, в Воротынске, в Калуге. Везде она была зав. аптекой, имела при аптеках жилье и какое-то скромное хозяйство. Так она и прожила бобылем до ста­рости, когда с работой пришлось расстаться. И осталась она "без кола, без двора", без жилья, без места постоянного жительства. Это было в 1949 году,  ей было уже 64 года. Она приехала в Ленин­град. Ее приняла к себе сестра моя Мария. Но их совместная жизнь не наладилась. Тетка стала проситься - "Володя, возьми меня к се­бе", и мы с Ниной Николаевной предложили ей жить у нас в Нориль­ске. И летом 1950 года мы взяли ее с собой. Ехали из отпуска мы всем семейством: я с Ниной, Слава, Игорь и тетя Лена. Через Моск­ву до Красноярска, оттуда мы полетели, а тетю Лену отправили па­роходом, так как лететь она отказалась. И вот с этого времени она прожила в Норильске до 1954 года - 4 года. Жила она на полном обеспечении,  свою пенсию откладывала "про черный день". Думаю, что это время было одним из лучших периодов ее жизни. Так при­мерно она высказывалась не раз. Действительно, жила она без за­бот, без трудов и неприятных переживаний. Племянник (то есть я) пользовался почетом и уважением,  его все знали, ~ это ей льстило. Мы с Ниной пели на концертах, не говоря уже,  что пели и дома. У нас бывали гости - Габовичи,  Дягилевы. Постоянно бывал Николаи Борисович, к которому она была неравнодушна. Наконец,  была соба­ка - Нерка!  Ну, о ребятах (Игорь,  Нитка) я уже не говорю. В Но­рильске ей сделали операцию правого глаза по поводу глаукомы. Операция была сделана очень удачно. В 1954 году тетя Лена уехала от нас  в Москву к Маргарите (Лаптевой-Поповой), которая очень настойчиво звала ее к себе жить вместе.

Важным фактором при этом было опасение, что я уеду в Ленинград, где у нас всего одна комната. Куда деваться тогда тете Лене? Это имело решающее значение для отъезда ее в Москву. Была она отправлена с большим почетом. Морем из Дудинки до Архангельска,  а оттуда поездом до Москвы. Тетка была со всем своим имуществом отвезена в Дудинку. Там, в ожидании парохода, пару дней прожила у моего приятеля - начальника порта, а затем была посажена на морской пароход. Ехала она в каюте "хозяина судна", питалась в кают-комнии на почетном месте,  справа от капитана. В Архангельске ее встретили и усадили на поезд в Москву. Словом, как она сама сказала - лучше ничего нельзя было себе представить: плыла морем, да еще каким!  Северным морским путем!

Дальше жизнь ее пошла гораздо хуже. У Маргариты она не ужилась с домработницей, довольно неприятной молодой особой, которой Маргарита очень дорожила. И Маргарита приняла "благое" решение устроить тетю Лену в хороший инвалидный дом в Подмосковье – в Данках, - это километров 15 от Серпухова. В 1959 году и раза 3 в последующие годы я ее в этом доме навещал. Условия  жизни там были довольно сносные, но богадельня есть богадельня, хорошего ней мало, особенно при ее независимом характере. Под конец  там разыгралась какая-то драма и ее почему-то обрили наголо. Толком от Маргариты я так и не узнал, в чем там дело было.

Умерла она около 85 лет, то есть в начале 70-х годов, в Данках. На ее похороны ездил Александр Павлович. Что еще можно сказать о Елене Гавриловне? Это была цельная натура, не умеющая, и не хотевшая приспосабливаться к другим людям и обстоятельствам. Плохого она никому не делала. Вечная ей память!

 

АЛЕКСАНДРА ГАВРИЛОВНА, для нас - тетя Шура,  следующая за тетей Леной. Говоря о тете Лене, я в какой-то мере коснулся и тети Шуры, поскольку она совместно с тетей Леной принимала учас­тие в содержании нас в 1918-20 годах.  Когда она родилась в 1888 году,  ее ошибочно приняли за маль­чика и сообщили деду в Елабугу об этом. Он прислал телеграмму - "нареките Саввой". Но ребенок оказался девочкой, и она была наз­вана Александрой.

У нее был очень энергичный характер. Училась она,  как будто бы в Казанском институте благородных девиц, а потом окончила Казан­ское музыкальное училище. Она любила играть на рояле и чаще все­го играла Грига; особенно запомнился мне "Кобольд". Мы, ребята, частенько пели различные песни под ее аккомпанемент. В последний год моего пребывания в Елабуге в 1919 -1920 годы я учился у нее играть на рояле в музыкальной школе, которая в тот год открылась в Елабуге. Помню, что одним из преподавателей там была Анна Аркадьевна Дернова, жена расстрелянного отца Павла Дернова. В труд­ные для семьи Гирбасовых годы тетя Шура работала счетоводом в той аптеке, где провизором была тетя Лена. Когда Гавриил Федоро­вич вернулся в Елабугу, он жил с тетей Шурой и тетей Леной, но уже в 1927 году (а может быть и раньше, тетя Лена уехала работать в Красный Бор) дедушка оставался на попечении тети Шуры. Когда отобрали большой Гирбасовский дом у мечети, дедушка с тетей Шурой переехали жить на Хлебную площадь. После смерти дедушки в 1930 году тетя Шура из Елабуги уехала и поселилась в Ульяновске, где и жила до конца.

В 1960 году мы с Алёной Раутиан ездили на теплоходе "Урал" в Астрахань и встретились с тетей Шурой. Хотя с 20-го года, когда я ее видел в последний раз, прошло 40 лет, она как-то мало изменилась. Такая же мужеподобная фигура,  такая же манера себя держать. Не исключено, что ошибка в определении
пола ребенка при его рождении была не случайной, и у нее имели место какие-то сдвиги в этой сфере. В годы,  когда мы жили с ней в  Елабуге, нас, ребят,  смущала и наводила на подозрения ее нео­бычайно тесная дружба и близость с ее (как она сама называла) подругой, некоей Надеждой Вечтомовой ("Надиной"). Ну; как гово­рится, Бог с ней. Это все не имело значения и тем более не име­ет сейчас. Как я, уже писал ранее, Шура была любимицей Александ­ры Ивановны и была у нее как бы секретарем, и вообще правой ру­кой.

В 1963-64 году (точно не помню)  тетя Шура из Ульяновска вы­езжала, была в Москве, навещала тетю Лену и тетю Паню, а потом приехала в Ленинград, останавливалась у тети Оли. С ней вместе она приезжала к нам на дачу в Комарове. Это был последний раз, когда я ее видел. В заключение могу сказать, что в отличие от тети Лены характер у нее был легкий и общаться с ней было легко. У А.Г. был перелом шейки бедра, и умерла она в больнице.

Заключает     хоровод детей Александры Ивановны и Гавриила Фе­доровича (10 человек выросших взрослыми из общего количества 16 душ) дочь ОЛЬГА ГАВРИЛОВНА, она же тетя Оля! Родилась,  где и все - в Екатеринбурге в 1891 году. Ребенком двух лет была привезена в Елабугу. О детских годах ее сказать ничего не могу. Училась музы­ке (рояль) в Москве. Почему-то говорили, что она окончила "филар­монию”, а не консерваторию. Так это и осталось непонятным. В ка­кие это было годы тоже неясно. Моя мать говорила, что они вместе с Олей бегали в Москве на концерты Рахманинова. Вероятно, это было примерно где-то между 1910-1915 годами. Я помню, что где-то в этих годах мама со мной была в Москве (но, сколько времени – не представляю). Помню, что в тот раз приезжала ее двоюродная сестра Софья Владимировна Боровитинова, и мы были у нее в Дегтярном переулке. Помню, что меня укачивало и начинало рвать в москов­ских трамваях. Вероятно, в эту пору мать и "бегала" вместе с Олей на концерты Рахманинова. Мне было 5,5-6 лет.

Ольга Гавриловна вышла замуж за Рожнова Павла Ивановича. Он был помещиком. Имение Рожновка было где-то возле большого села Аксубаево,  недалеко от Чистополя. В 1917 году у них родилась дочь Людмила. В начале 20-х годов Павел Иванович умер от какого-то острого сердечного заболевания. У него было два брата - Митя и Саня. Саня был старше меня года на 3-4,  а Митя был старше Сани
примерно на такое же число лет. В 1918 году,  когда я жил у тети Оли, Митя был студентом. Ольга Гавриловна стала преподавателем пения в школах на всю свою жизнь. Довольно долгое время она жи­ла в Чистополе, Одно время у нее жила Лилиана (Капа).                                                     

В Ленинград Ольга Гавриловна приехала примерно в 1931-32 го­дах. Первые несколько лет жила в нашей квартире на 6-й линии.   Людмила окончила Герценовский педагогический институт, литера­турное отделение. Тетя Оля преподавала пение в школах больше 30 лет,  за что и была награждена орденом Ленина. Под конец она стала плохо видеть. Пенсия у нее была очень маленькая,  и она имела частных учеников. Учила ока ребят  играть на рояле. До конца дней своих,  а умерла она в 1970 году в 79 лет,  она поддержи­вала связь с тетей Леной. Пыталась ликвидировать что-нибудь из ее оставшихся вещей,  переписывалась с ней. Умерла она преждевре­менно. Ее сбил на Большом проспекте Васильевского острова авто­бус 7-го маршрута,  а попала она под него из-за очень плохого зре­ния. Жила она на 5-й линии одна. Семья дочери жила отдельно.

Дочь Людмила вышла замуж неудачно. Муж ее, военный, начал пить, особенно после войны, и стал форменным алкоголиком. У них было двое детей: дочь Ольга 1940 года рождения и сын Сергей, ро­дившийся уже после войны. У Ольги двое детей - дочь и сын. Сер­гей бездетен. Муж Людмилы Игорь Агеенко был связан с военной авиа­цией, а после войны - с авиазаводом. Это был хороший человек,  но к несчастью спился и,  как я уже написал,  стал настоящим алкого­ликом. Умер он сравнительно молодым. Людмиле жизнь с ним послед­ние годы была очень тяжела. Она умерла от рака в 19..     году.

Сын Людмилы Сергей - очень хороший, приятный мальчик,  слу­жа в армии,  заболел энцефалитом и вернулся оттуда инвалидом с психическим заболеванием,  поэтому вынужден периодически бывать в больнице, дочь Людмилы Ольга была замужем, развелась.

На этом надо закончить описание семейства Гавриила Федорови­ча и его потомков в следующих поколениях. Забегая несколько впе­ред, отмечу,  что только в его семье,  среди его потомков оказались продолжатели рода, фамилии Гирбасовых, да и то только из числа детей Петра Гавриловича,  а именно: автор этих строк Владимир и младший сын Леонид, У Владимира Петровича двое сыновей: Вла­дислав и Игорь,  а у Леонида Петровича Сергей и Леонид. У этих четырех сыновей имеется также четверо сыновей; Николай Владисла­вович, Владимир и Александр Игоревичи и Яков Леонидович.

Федор Прохорович имел 5 сыновей: Гавриил, Алексей, Прохор, Павел и Сергей. О Гаврииле уже все сказано. Алексей взрослых сы­новей не имел. У Прохора был один сын Федор и внук Игорь,  погиб­ши на войне. Он был бездетен. У Павла Федоровича было четверо сыновей. Все они достигли взрослого возраста, двое были женаты, но детей никто из них не имел,  кроме младшего Глеба. А у Глеба только одна дочь Вера. Таким образом,  при четырех сыновьях,  про­должателя рода Павла Федоровича нет. Сергей Федорович был безде­тен. Вот так и получилось,   что продолжение рода Гирбасовых обес­печивало только потомство Гавриила Федоровича и то лишь через де­тей Петра Гавриловича.

Таким образом, по регламенту наследования престола или хотя бы старшинства в роде главой рода являюсь я в данное время, а моими наследниками - мой старший сын Владислав и далее его сын Николай. Будем надеяться, что из-за престолонаследия междоусобицы в нашем роду не возникнет.

А вот по возрасту в настоящее время старейшим является Александр Павлович, опередивший меня на год, а среди женщин - Елизавета Алексеевна,  которая старше меня на четыре года (1902) . (На момент печатания воспоминаний Александр Павлович уже ушел из жизни, он скончался в январе 1990 года).

 

23.10.1986

В том, что я написал до сих пор, рассказано про начало ро­да Гирбасовых, о "первом" поколении, известном нам – Ф.П. Гирбасове и А.Ф. Гирбасове, о втором поколении - детях Федора Прохорови­ча и Афанасия Федоровича и о третьем поколении - детях старшего сына Гавриила Федоровича, моего родного деда и моих дядей и те­ток. Естественно,  что о них у меня больше знаний, чем о более далекой родне - двоюродных братьев и сестер моего отца, а именно - Алексеевичей, Прохоровичей, Павловичей. И так начнем по старшинству:

 

ТРЕТЬЕ ПОКОЛЕНИЕ –

дети Алексея Федоровича.

 

У Алексея Федоровича жена была родом из Кукмора. Ее звали Елизавета Васильевна. Они имели 9 человек детей:

1. Сын Федор родился в 1881 году в Елабуге и прожил всего 6 месяцев, умер от кишечного заболевания.

2. Сын Василий родился в 1882 году и умер в 1895 году от дифтерии. Его мраморный памятник мы с Аленой обнаружили на территории новой елабужской больницы. Сообщил нам об этом В.Н.Нефедов, кото­рый и привел нас к памятнику, лежащему во дворе больницы.

3. Дочь Варвара замужем не была,  умерла в 1922 г. от сыпного тифа.

4. Дочь Надежда родилась в 1887 г. (а по информации от Г. А. Зайцева - в 1886 г.),  была замужем за Александром Константиновичем Зайцевым,  профессором Политехнического института в Ленинграде. А.К.Зайцев умер после войны: 1873 -1951 г.г. Надежда Алексеевна скончалась в 1958 году от рака печени. У них был единственный сын Георгий, родившийся в 1911 г. и умерший 14.12.87.

5. Дочь Любовь была замужем за врачом, который умер от сыпно­го тифа. Сама Любовь скончалась от диабетической комы в 1952 году. Была у них дочь, учительница. Сведений о ней нет.

6. Дочь Анна замужем не была. Родные звали ее Анюта. Она дру­жила с моими младшими тетками. В 1918 году она ушла с отступавшими белыми в сентябре месяце и больше не вернулась. Были получены сведения, что в 1919 году она умерла от тифа.

7. Дочь Мария родилась в 1894 году. Была дважды замужем. Оба мужа умерли. Сама она погибла в 1932 году от тифа. От второго брака был сын Владимир, который живет в настоящее время в Москве, пенсионер. Я с ним познакомился и общался в 1985 году в Москве на юбилее (80-детии) Александра Павловича

8. Сын Николай родился в 1899 г.,  а в 1902 году умер от скар­латины.  

9. Дочь Елизавета 1902 года рождения. Врач, Была замужем за В.В.Даниловым, горным инженером. Имели они сына, который в послед­нем классе школы погиб от нелепой случайности: был застрелен на военных занятиях. Муж умер. Сейчас она живет в Челябинске и явля­ется старейшей в роду Гирбасовых,  ей 84 года. Все сведения о семье Алексея Федоровича сообщила именно она в письме в октябре 1886 года. Наши жизненные пути с Лизой Гирбасовой не раз пересе­кались. В 1918-19 годах в Елабуге,  например. Мне было 12, а ей 16 лет. Она мне нравилась. Общаться с ней всегда было приятно и легко. Характер у нее был открытый и спокойный.

В 1936-51 годах она как бы следовала за мной. Я в 1935-36 годах жил и работал в Кандалакше,  а в 1936 - переехал в Мончегорск. И в Мончегорске до меня доходят сведения,  что в Канда­лакше появилась какая-то Гирбасова - врач. Через некоторое время в Мончегорске появляется горный инженер Владимир Васильевич Да­нилов и, знакомясь со мной,  сообщает,  что он муж Елизаветы Алек­сеевны Гирбасовой, которая скоро приедет сюда работать из Канда­лакши. А в 1939 году мы с ним получаем квартиры в одном доме и на одной лестничной площадке. Работать Лиза приехала в качестве заведующей горздравотделом.  До начала войны мы так и жилы рядышком, постоянно общались. Лиза была и в молодости, и в старости энергич­ной, общительной, приветливой.

Война нас разделила. Когда началась война и эвакуация,  то уезжали либо в порядке общей эвакуации, либо надо было иметь специальный пропуск. Мое семейство решило ехать в общем порядке, а Данилов с Лизой решили уехать в Ленинград с тем,  что дальше видно будет. Хотя мы и отказывались, Владимир Васильевич достал пропус­ка в Ленинград и для себя, и для нас. Но они тут же уехали, а мы задержались на пару дней, и в результате в Ленинград не поехали. Так мы с ними и расстались надолго.

В 1940 году в Мончегорске у меня после ночного дежурства в плавильном цехе началось кровохарканье, отхаркивались сгустки крови. Меня уложили в постель, а Лиза тут же дала команду обследовать меня и сделать рентгеновский снимок. Оказалось,  что у ме­ня в прошлом в обоих легких был активный туберкулезный мелкоочаго­вый процесс. За годы жизни на Севере все эти очаги зарубцевались.
Кровь пошла только потому, что сернистый газ разъел объизвествленные стенки каких-то сосудов, очажков. Таким образом, подозрение на туберкулез было снято.    

В 1956 году я ездил в командировку в Магнитогорск,  заезжал в Челябинск и навестил Лизу и В.В. У него в это время уже был рак, от которого он вскоре и скончался. В начале 60-х годов Лиза раза два приезжала в Ленинград и один раз останавливалась у нас (летом, мы жили на даче, а она - в городе). С начала 60-х годов наша переписка стала регулярной, из нее мы и узнавали  обо всех изменениях в ее жизни. Так, после смерти мужа она съехалась в одну квартиру со своей приятельницей, чтобы было лег­че жить. В 1989 году она предупредила,  что собирается устраивать­ся в дом для престарелых. Именно с тех пор переписка прервалась. Не получая ответа на свои письма, я запросил адресный стол г. Че­лябинска, откуда получил подтверждение, что она прописана по своему прежнему адресу (454084, ул. Победы, дом 175а,  кв.4 тел.40--05-11). К счастью мне удалось узнать (через внука моего друга Якова Абрамовича Черняка, живущего в Челябинске),  что Лиза пе­реехала жить (или ее забрали жить) в семью племянника мужа. Пос­ле этого в мае 1990 года мне удалось даже поговорить с ней по телефону.

14.08.90 я еще вспомнил,  что Лиза окончила 1-й Медицинский институт в Ленинграде. Когда она училась,  то жила у своей сест­ры Надежды Зайцевой. Она заметила неладное с сыном Георгием, но в ответ от сестры получила ответ примерно такого содержания: не лезь не в свои дела, у Гоги есть отец,  все решает он.

Еще вспомнил,  что Лиза убежала из Елабуги вместе с Анютой, Ду­мали даже,  что и она ушла с белыми. Но она вернулась, но вот куда - не знаю, объявилась она уже в Мончегорске.

 

 ПРОХОР ФЕДОРОВИЧ ГИРБАСОВ - третий сын Федора Прохоровича - жил в Елабуге, был женат на Батолиной Екатерине Иосифовне. Умер в 1915 году он,  а в 1942 г. - Екатерина Иосифовна. У них было 5 детей: один сын, остальные дочери.

1. Наташа была замужем за офицером родом из Кукмора. О муже ничего не известно, кроме того, что звали его Константином. Умерла в 1915 году.

2. Федор родился в .1890 года,  скончался 15.02.41 в Ленин­граде, где жил с дореволюционных времен. Экономист. Жена - Ираида Ивановна (Парфирьевна)  архитектор родом из города Оса (на Каме). Умерла в Ленинграде в 1973 году. Имели троих детей:

- Ирину живет в настоящее время в Алма-Ате, замужем, имеет троих детей; Родилась в г. Оса  7.11.1917,  в Алма-Ате с 1938 г. муж Абузаров Александр Захарович род. в Казани 22.03.1908 - умер в 1981 г. в Алма-Ате.

- Игоря,  который погиб (пропал без вести) в 1942 г. родился в УЛ. 1915 году (1942.ХП Калинин. фронте).

- Иоганну, родившуюся 07.01.28 г. в Ленинграде; Имеет сына Ивана Ивановича Гирбасова 1963 года рож­дения (10 октября).

С Федором Прохоровичем и его семьей я общался в период с 1922 года по 1935. Он был уполномоченным Свердловского Совета на­родного хозяйства в Ленинграде по вопросам снабжения. Для той поры он был хорошо обеспечен, вел открытый образ жизни. По празд­никам у них всегда были гости и в большом количестве (15-20 чело­век). Мы с папой вначале были у них с "визитом" на пасху или но­вый год, а потом я систематически наносил визиты по торжествен­ным дням. А я ведь с 1922 года был студентом и мне было инте­ресно собиравшееся у них общество. Там были археологи, архи­текторы - словом, интеллигентные люди. Ираида Ивановна была тес­но связана с архитектурным факультетом Политехнического институ­та, где я учился. Там я ее частенько встречал. С Федором Прохо­ровичем мы в 1930 году совершенно случайно встретились в Крыму, в Алуште, и я проводил его, когда он на пароходе уплывал в Анапу.

А встретились мы так. Я совершал в 1930 году пешее путе­шествие по Крыму. Дойдя до Алушты, я зашел на почту узнать,  нет ли мне корреспонденции (конечно,  от Нины). В небольшой очереди в 4 -5 человек стоял гражданин, речь которого повергла меня в изумление. Уж очень знакомые интонации и манера разговаривать. Он повернулся от окошка, и мы узнали друг друга и были приятно удивлены. Оказалось, что он через час уплывает в Анапу на паро­ходе. Он попросил меня помочь ему с вещами, и мы пошли в   его комнату. Он мне сказал, что комната да еще "с молоком" оплачена на три дня вперед, и я могу там поселиться. Что я и сделал,  ко­нечно. Подхватив вещи, мы отправились на пристань и по дороге он рассказал, что ему врачами прописан такой способ лечения его об­щего ожирения: прожить один месяц в Крыму,  затем один месяц в Анапе и еще месяц в Ашхабаде, то есть в местностях все более жарках и солнечных, На этом мы расстались. Были встречи и потом в Ленинграде, но в памяти они не запечатлелись.

С Иоганной Федоровной у нас установились контакты лет 6-8 назад, (то есть в 1980 году приблизительно). Встречаемся, в ос­новном, в Географическом обществе, но бывали и у нее дома, на улице Каляева (ныне Захарьевской, исправлено Ив. Ив. Гир. 2003 г. ),  дом 25,  кв.27 (тел.272-91-16). Федор Прохорович занимал всю эту квартиру, а Иоганна живет только в одной комнате этой квартиры вместе со своим сыном. Когда Иван вернулся из ар­мии, то они вместе побывали и у нас в гостях. Иоганна Федоровна
"рамкой" измерила поле у меня, Алены и еще двух молодых людей, которые в тот день тоже были у нас в гостях. Иоганна Федоровна в свое время работала в лаборатории известного биолога профессо­ра Васильева,  занимавшегося тогда проблемами парапсихологии (гип­ноз, телепатия и т.д.). Это стало сперва ее хобби, а с выходом на пенсию основным делом жизни. Она организовала кружки, где давала людям информацию об НЛО,  снежном человеке, парапсихологии, потом вела занятия с людьми, обладающими экстрасенсорными спо­собностями. После прихода Ивана из Армии они оба организовали даже прием людей, нуждающихся в психотерапевтическом и экстрасенсорном лечении. У Ивана развиты экстрасенсорные способности достаточно сильно, и это - его основное увлечение,  занятие. Его "происхождение" И.Ф. всячески затушевывает, не говорит об его отце. Пока, в 1990 году, Иван еще не женат, учится в институте
и одновременно работает. Они оба входят в объединение экстрасенсов Ленинграда.

Интересно,  как я "обнаружил" Иоганну Федоровну. Мой друг Бартенев Андрей Георгиевич пригласил как-то меня в Географическое общество. Пропускали туда по списку. И вдруг вижу - там фамилия "Гирбасова". Я очень удивился,  кто же это такая и громко воп­росил - "Кто же здесь Гирбасова?". И она откликнулась. Так обно­вилось наше знакомство. Теперь контакты, в основном, поддержи­вает Елена Глебовна, которая тоже увлеклась всяким "аномальным".

 

3. Людмила Прохоровна родилась в Елабуге, окончила Казанский институт благородных девиц. Муж был полковник. Вероятно, он был в белой армии,  сведений о нем нет. Людмила жила с родными мужа и умерла в 1928 (?) году в Киеве (после войны?).

4. Екатерина Прохоровна окончила институт благородных девиц в Казани. Проявила   такую способность к языкам, что ведомством имп. Марии Федоровны была отправлена в Швейцарию для дальнейшего со­вершенствования. Там она вышла замуж за француза, полковника французской армии. Приезжала с ним в Елабугу. Первая мировая война разлучила их. Он после революции не вернулся в Россию. Она работала заведующей школой в г. Орле. По - видимому, ей как-то уда­лось наладить переписку с мужем, потому что ее за связь с иност­ранцем расстреляли.

Имелись сведения,  что в начале 1918 года, когда в Елабуге под видом Красной Гвардии обосновалась банда, занимавшаяся грабежами и расстрелами, именно Катя, выбравшись из Елабуги, обратилась к
властям в Казани и рассказала обо всем, что творилось в Елабуге. Тогда туда был послан отряд матросов в 400 человек под командо­ванием Замятина, который с боем занял Елабугу и навел там поря­док.   

5. Раиса Прохоровна родилась в Елабуге, вышла замуж за Шебали­на. Шебалин окончил медицинский институт, и они уехали в Саратов. Вскоре его послали в Среднюю Азию на борьбу с чумой, там он от чумы и умер. Рая пыталась покончить с собой (бросилась в Волгу с обрыва), но ее спасли. После этого она уехала в Нижний Новго­род к матери, а через некоторое время снова бросилась в Волгу и утонула.

Эти сведения о потомках Прохора Федоровича сообщил мне Александр Павлович Гирбасов. Сам же я написал только о Федоре Прохоровиче, которого я знал и с которым (и с его семьей,  конеч­но), я общался в период примерно с 1923-24 по 1934 год. В настоя­щее время старшая дочь Федора Прохоровича Ирина живет в Алма-Ате (адрес:                                                                                   ), имеет дочь
Ирианну 12.10.41 рожд. и внука Александра.

Муж Ирианны Макаров Виктор

Вторая дочь Ирины Федоровны Галина Александровна. 6.06.44 замужем и имеет сына Андрея 25.09.63
дочь Александру 1977 г.

 Муж Галины  Борис Студенин, р. 1934 г.

Сына Дмитрия. Дмитрий женат и имеет сы­на Алексея и дочь Анастасию.
Дмитрий Александрович Абузаров род. 10. 12. 45 в Алма-Ате. Жена Галина,

 

 

ПАВЕЛ ФЕДОРОВИЧ ГИРБАСОВ

и его дети (3 поколение)

 

ПАВЕЛ ФЕДОРОВИЧ ГИРБАСОВ - четвертый сын родоначальника - ведал в фирме поставками зерна в Рыбинск, бывший в те времена центром сбыта зерна, идущего на экспорт через порт Вандава на Балтийском море. Из Рыбинска зерно шло туда по Виндаво – Рыбинской железной дороге. Будучи представителем фирмы, Павел Федорович весь период навигации по Волге и Каме находился в Рыбинске. Там он познакомился с семьей    -  и женился на од­ной из его дочерей Прасковье Михайловне.

Надо отдать справедливость Прасковье Михайловне - это была рослая, статная красавица чисто русского типа с громадными голу­быми глазами "с поволокой". На что я был мальчонкой 6-7 лет в 1913 году, когда я жил зиму в Елабуге и не раз видел ее,  но я был поражен ее внешним видом, манерой держаться. Впечатление от нее было такое сильное, что я пронес его через всю жизнь и в поздние годы, видя ее старой и большой, всегда имел перед глазами, где-то в глубине души,  ее прежний, поразивший меня на всю жизнь облик. В семье Гирбасовых она звалась "тетя Паня". К сказанному надо до­бавить, что она оказалась не только внешне прекрасной русской женщиной, но и героической женщиной: потеряв мужа,  который был расстрелян в 1918 году,  оставшись одна,  без кола,  без двора,  на­чиная жизнь сначала, она подняла и воспитала четырех сыновей. Когда она жила в Казани,  был период, когда она существовала на то, что выручала от продажи на рынке пирогов,  которые сама пекла. За ее "заслуги" ей была дана долгая жизнь и любовь сыновей. Умер­ла она (если мне не изменяет память) 94 лет. Дети перед ней бла­гоговели и в годы старости всячески ухаживали за ней. Второй сын Шура (Александр Павлович),  будучи еще вполне здоровым и трудоспособным, вышел на пенсию, чтобы ухаживать за престарелой ма­терью. Честь и хвала ей! Молодцы, достойные похвалы и подражания воспитанные ею дети.

Что касается Павла Федоровича, то у меня с ним не было кон­тактов, за исключением одного случая в 1915 году, когда мне было 9 лет. Увидев меня в гимназической форме, он спро­сил меня (слегка гнусавя): "Ну, что гимназист, ученый значит! А арифметику у вас в гимназии учат?" Я ответил,  "конечно, учат". "Ну, так скажи мне тогда, что тяжелее - пуд пуха или пуд железа?" Я, конечно, брякнул, не подумавши, что пуд железа, за что и был, подвергнут осмеянию: "Вот так так, а по-нашему, по неученому - пуд весит и то, и другое". Меня тогда это очень задело, так что запомнил на всю жизнь. Особенно задело ехидство по поводу "учености"

Сначала Павел Федорович жил вместе с семьей Алексея Федоро­вича в доме на Казанской улице. Но затем он выстроил свой дом на Алексеевской улице, недалеко от Тюремной площади и земской школы. Это был удивительно нарядный, красивый дом, прекрасный, как и его жена. Он был весь отделан разными сортами дерева,  с множеством разных украшений. Он, к сожалению, не сохранился, но у Александ­ра Павловича было фото этого дома. После революции его разобрали с целью собрать в Набережных Челнах для "новой власти". Но так и не сумели собрать. Вот и погубили самое необычное, оригинальное и очень красивое (как шкатулка) здание в городе.

Судьба этой семьи оказалась трудной. После того, как Павел Федорович весной 1918 года был расстрелян ни за что, тетя  Паня с детьми (а им было от 13 до 5 лет) бежала из Елабуги,  спасаясь дальнейших репрессий, но потом, летом 1918 года, вернулась обрат­но. В сентябре 1918 года город заняли части белой чехословацкой армии, которые пробыли около 3-х недель,  а потом начали отступать, тетя Паня решила опять бежать с детьми из Елабуги. Тетя Паня пое­хала с нами. Дело в том,  что, опасаясь за жизнь бабушки нашей Александры Ивановны и мужских представителей рода Гавриила Федо­ровича, нашими тетками (тетей Шурой и тетей Леной) было решено отправить меня с Леонидом и бабушку из Елабуги. И вот за день до прихода красных нас троих отправили на лошади  за Каму, в Уфим­скую губернию в большое татарское село "Бичерна" к знакомым та­тарам, километров 35-40 от Елабуги. Мы остановились в этом селе, а тетя Паня за 1,5 километра от нас в деревне Куяновка (Куян - Заяц).

Там мы прожили около двух недель. Перед приходом красных,  забрав Марусю и Капу (Лильку),  тетя Шура вместе с Анютой и Лизой Гирбасовыми  ушли пешком в Набережные Челны, но с приходом красных те­тя Шура вернулась обратно,  а Анюта и Лиза ушли с белыми. Мы ожи­дали вестей из Елабуги, но их не было. Судя по тому,  что туда, где мы были, пришли части Красной армии (дивизия Айзина), то бы­ло очевидно, что в Елабуге тоже красные. Но точных известий не было. Тетя Паня решила пробираться в Казань, где у нее были род­ственники и в конце концов бабушка решила ехать вместе с ней.

Дело шло уже к осени, наступил октябрь (по старому стилю). И вот 2-го октября мы собрались и поехали по направлению к Чис­тополю. Проехав один день, мы остановились ночевать в селе Фе­дотове. Переночевали, а наутро поели и собрались ехать дальше, как появились "гонцы" из Елабуги: пришли пешком няня и горничная Ольга   с наказом от теток немедленно возвращаться и с рекоменда­цией тете Пане ехать в Казань. Тут произошло расставание на мно­го лет. Мы отправились домой, а тетя Паня - в дальнейшую дорогу. Я лично встретился с этой семьей уже только в Москве много лет спустя, в конце двадцатых годов.

Все дети тети Пани выросли взрослыми. Наиболее активным из 4-х сыновей оказался Александр. Не имея законченного высшего об­разования, он начал работать в Москве на строительстве медицин­ских учреждений и хорошо зарекомендовал себя. По его инициативе в Москву переехало и все семейство. Чем занимался старший брат - Серафим - я точно не знаю. Третий сын Борис пошел работать по ли­нии бухгалтерии. Он обладал довольно широким кругозором, интере­совался литературой, поэзией; участвовал в Великой Отечественной войне и вернулся из армии инвалидом. Младший из братьев - Глеб - поступил в ВУЗ в ту пору,  когда "чистки" ВУЗов по происхождению уже были в прошлом. Он успешно кончил институт и сделал карьеру. Работая в одном из главков министерства нефтяной промышленности, пронзил большие способности и много лет был главным инженером главка. Сейчас он на пенсии. В 1990 году он - единственный из братьев - жив и имеет потомство, дочь, правда, бездетную.

Александр Павлович тоже участвовал в войне,  благополучно за­кончил ее и оставался в наших оккупационных войсках в Германии. Тетя Паня очень переживала, что он там задерживается. Как-то раз мы с ним встретились в Москве: я приехал в командировку, а он - на побывку. Тетя Паня просила меня убедить Шуру, чтобы он скорее возвращался домой. Но Шура не спешил,  у него там завелась дама сердца и материально было выгодно. Но кончилось это печально. Кто - то на него донес, что он где-то что-то нелояльно высказывался. Его сгребли и дали срок 25 лет. Попал Шура в лагеря на Колыме и отсидел там до массовой реабилитации после смерти Сталина.

После реабилитации Шура вернулся в Москву и посвятил себя уходу за матерью. Сначала он еще работал, но когда тетя Паня уже не смогла себя обслуживать, Шура оставил работу.

На протяжении ряда лет Александр Павлович каждое лето ездил в Елабугу. Он установил контакты с елабужскими властями, исполко­мом, архивом, вошел в группу,  занимавшуюся восстановлением елабужской старины, церквей. Благодаря своей памяти помог решить не­которые вопросы, связанные с прошлым Елабуги. В частности, он оп­ределил место захоронения кавалериста-девицы Надежды Дуровой на старом разрушенном кладбище. Принимал он активное участие и в ор­ганизации заказа памятника Дуровой и его установлению. Он нашел место захоронения Гавриила Федоровича Гирбасова на втором, уже закрытом кладбище, нашел и установил связь с живущей в Елабуге и сейчас родственницей Бусыгиной-Чермных Верой Александровной. Я бы сказал,  что своими поездками и контактами Александр Павло­вич как бы способствовал восстановлению доброго имени Гирбасовых в Елабуге. Поддерживал он и связь елабужан, живущих в Москве.

В 1985 году Александр Павлович отмечал свое 80-лдетие. Ленин­градские Гирбасовы написали "адрес" (основа моя) и послали меня представительствовать от ленинградцев. Юбилей отмечался в ресто­ране "Прага". Там собрались не только родственники, но и елабужане, живущие в Москве. Много было сказано там слов теплых и благодар­ственных за его самоотверженный и плодотворный труд в "солидной" уже старости, за его человечность, отзывчивость, доброту. Там и я зачитал адрес юбиляру, отдельные стихи и поздравления от ленинград­цев и вручил денежный подарок (50 рублей). Содержание адреса ха­рактеризует Александра Павловича и его роль; место и значение как в своей семье, так же во всем гирбасовском клане. Адрес поэтому приводится в приложении,  как и воспоминания Людмилы Яковлевны Гирбасовой.

Александр Павлович собирал материалы о Елабуге, обо всех своих родных по гирбасовской линии. Накопилось их у него очень много.

После его кончины в январе 1990 года,  надеемся,  все материалы Глеб забрал и сохранил,  но вот кто их "применят" к делу, делу памяти рода Гирбасовых,  неясно. А в Елабуге стали проявлять интерес к истории русского купечества, и его материалы пригодились бы для освещения роли Гирбасовых. К сожалению, это мало кому известно, а главное не "видно" в роду такого же энтузиаста,  как Александр Павлович.

                                     

СЕРГЕЙ ФЕДОРОВИЧ ГИРБАСОВ

пятый, последний сын Федора Прохоровича

 

Сергей Федорович Гирбасов был бездетен. Он жил, в основном, в селе Вандовка, где было большое хозяйство по заготовке и отправ­ке зерна. Он дал у себя приют семье Федора Гавриловича Гирбасова, когда его жену,  привезенную из США,  "не признали" в Елабуге.

После революции Сергей Федорович уехал в г. Казань. Тетя Паня с детьми поселилась у него,  когда сбежала из Елабуги. Александр Федорович, тогда подросток Шура, обладая очень живым характером и интересом к жизни рода, много беседовал с Сергеем Федоровичем и поэтому смог накопить много интересных сведений обо всей гирбасовской родне. Потом этими сведениями он щедро и охотно делился с другими Гирбасовыми, в том числе и со мной.

В Казани род Гирбасовых был достаточно известен. Сергей Федорович был членом церковной "двадцатки". Что за "двадцатка"?
Когда было объявлено об отделения церкви от государства, при церк­вах на добровольных началах были образованы комитеты,  занимавшие­ся управлением церковными делами. По положению они состояли из 20 членов, отсюда и название "член двадцатки". Когда начался террор против религии и церкви,  священников, эти комитеты также постра­дали. Сергей Федорович был репрессирован и кончил жизнь в каком-то из Карагандинских лагерей.                                                     .

Жена С.Ф. Мария Афанасьевна (откуда и какого рода - не знаю) не “принималась” елабужскими дамами. Возможно,  что ее не принима­ли из-за того,  что они были невенчаны. В Казани она с С.Ф. уже не жила. Потом она оказалась в Москве и поддерживала связь с т. Паней. Году в 1951-52 я был через тетю Паню, приглашен к Марии Афанасьев­не на какой-то семейный праздник (не помню,  какой). У нее была взрослая дочь, которая работала буфетчицей в вагоне-ресторане поезда - Москва-Владивосток. Застолье было относительно большое - человек 12-15.

С.Ф. "записан" моим крестным отцом,  а крестной матерью - ба­бушка Александра Ивановна. Крестили меня и Марусю в Перми, и мы сами ходили вокруг купели. Крестных кто-то подменял. К  Сергею Федоровичу все относились очень хорошо. Значит, вызывал симпатию.

Когда мне было 11 лет, С.Ф. приехал за мной в Чистополь, что­бы отвезти меня на рождественские каникулы в Елабугу. Ехали на лошади, в кошевке тепло укрытые. В г. Мамадыш зашли в трактир поесть. Среди прочей снеди нам подали колбасу. И я задал С.Ф. вопрос: "Как же так,  ведь сегодня Сочельник, до звезды есть скоромного нельзя?" - на что он ответил: "Все верно, но это пра­вило не распространяется на путешественников".

 

ГИРБАСОВЫ И РВОЛЮЦИЯ.

 

К 1917 году род Гирбасовых сильно разросся. Третье поколение (внуки Федора Прохоровича), мои тетки и дяди в большинстве своем были уже взрослыми или подростками (Павловичи, Лиза Гирбасова). У многих были свои дети,  большинство из Елабуги разъехались и за­нимались различной деятельностью. В Елабуге к 1917 году оставались "старики" - сыновья Ф.П. с женами - и кое-кто из их детей. У Гав­риила Федоровича с Александрой Ивановной жили при них Елена и Александра и шесть внуков: Зоя и Капа Федоровны и четверо "Петровичей", у Алексея Федоровича - жена Елизавета Васильевна я до­чери Анюта и Лиза; Федора Прохоровича уже не было в живых, а жена его Екатерина Иосифовна оставалась в  Елабуге с кем-то из дочерей, невидимому,  с Катей. Оставался в Елабуге Павел Федорович с тетей Паней и четырьмя сыновьями. Вот и весь "личный состав" Гирбасовых в Елабуге на 1917-1918 годы. Остальные жили по "разным городам и весям". И вот оставшимся в Елабуге пришлось пережить много тя­желого. Напомню, что Гирбасовы были богатыми купцами и по своей известности в городе были на втором месте после Стахеевых.

Февральская революция не принесла каких-либо существенных перемен, Октябрьская революция по ее первым дням - тоже. Устано­вилась советская власть,  соответствующие речи и лозунги с призы­вами к борьбе с буржуазией и т.п. Но вот в феврале 1918 года в го­роде вспыхнуло восстание пехотного запасного полка, расквартиро­ванного в городе еще с царских времен. Причин восстания я точно не знаю. Как помнится,  это было связано то ли с отправкой полка куда-то на фронт,  то ли с его переформированием. Только полк, возглавляемый офицерами, восстал против советской власти, пред­ставители которой бежали из города. Установилось безвластие. Пом­ню, что речь шла даже об организации какого-то отряда самооборо­ны для поддержания порядка в городе. Однако, прошло немного вре­мени (недели полторы-две) и стало известно,  что "советская власть" изгнанная из города, возвращается с какими-то вооруженными сила­ми, величавшими себя "красной гвардией". В городе готовились сопротивляться.        

В одно из воскресений я был в соборе,  где после обедни с проповедью выступил священник Павел Дерков,  призывавший бороться с наступавшими на город врагами. Проповедь была очень красноречи­вой и пылкой и произвела на меня (думаю,  что и не только на меня) очень большое впечатление. Через несколько дней отряды "красной "гвардии" ворвались в город, и начался "красный террор".   Первым пострадал священник Дернов,  которого схватили и пове­ли на расстрел. Его сыновья,  студент и гимназист-старшеклассник вступились за него. Так их тоже расстреляли вместе с отцом. Был еще младший, пятилетний сын Сережа Дернов,  которого спрятали. Мне рассказывали, что старшие сыновья сказали: "Если вы забираете от­ца, то забирайте и нас, он ведь тоже ни в чем не виновен". Их и забрали и расстреляли. Сергей Дернов впоследствии жил в Ленинграде, был директором школы, в которой учился Слава Гирбасов. А дочь протоирея Дернова Варвара окончила ленинградскую консерваторию по классу фортепиано и впоследствии была ректором консерватории в города Алма-Ата.

На "буржуев" наложили "контрибуцию", требовали  выдачи крупных
сумм денег. Я уже не знаю, выдали ли требуемые суммы денег Гирбасова, но их всех троих - Гавриила, Алексея и Павла - арестовали. В домах у них производили обыски в поисках "оружия" и ценностей. Я буквально за день-два до вступления "красной гвардии" был отправлен в Чистополь, где учился в гимназии, поэтому не видел всего этого своими глазами. Но остальные дети наблюдали картины этих ночных обысков, У Гавриила Федоровича их было за все время четыр­надцать. Являлись по ночам, конечно, вооруженные. Требовали выда­чи оружия и денег, перерывали все, вплоть до кроватей, в которых спали дети, штыками прокалывали матрацы   и настенные коврики у кроватей (свидетельство сестры Марии). При этом тащили все,  что попадало под руку: мануфактуру,  серебряные ложки, посуду,  словом, кому что приглянется.                                                                        

Конечно,  этим занимались не советская власть, а под флагом Красной Гвардии банда захватила власть и чинила грабежи и безза­коние. Все это продолжалось примерно два месяца.  Много народа было расстреляно, в том числе Алексей и Павел Федоровичи. На расспросы родных про арестованных и расстрелянных отвечали,  что их "отправили в Казань" якобы по распоряжению оттуда. На самом же деле расстрелянных отправляли под лед на реке Тойме, впадавшей в Каму. Ведь реки были покрыты в это время льдом.       

В конце концов, в Казань дошли слухи о том,  что творится в Елабуге. Но по реке связи не было, железной дороги тоже не было. Связь могла осуществляться только на лошадях, а расстояние до Казани около 250 километров. Говорили,  в частности,  что одна из дочерей Прохора Федоровича Гирбасова - Катя - добралась в апреле до Казани и там, в органах власти рассказала,  что творится в Елабуге. Во второй половике апреля,  как только открылась навигация, был послан в Елабугу отряд матросов в количестве 400 человек,  ко­торый с боем занял город и установил там порядок и настоящую со­ветскую власть. Кого не расстреляли еще бандиты, тех выпустили из тюрьмы. Так и вернулся домой Гавриил Федорович Гирбасов.

Всего, что было отобрано, конечно, не вернули. Уцелели толь­ко дома и мебель. Прислуга,  за редким исключением, разбежалась. Из трех лошадей у Гаврила Федоровича уцелела только одна - "Доб­рый". Она принадлежала лично Елене Гавриловне,  которая уже не один год работала в аптеке и к "буржуям" не относилась.

Как уцелел Гавриил Федорович - неясно. Могли сыграть роль два обстоятельства. Первое: он был управляющим конторой, а пая не имел или имел очень незначительный. Таким образом, к "буржуям" он мог относиться только с натяжкой. Второе: он был очень добрый, расположенный к людям и был известен среди населения города как очень хороший, уважаемый человек и уважаемый не только потому, что он был из богатеев Гирбасовых, но и как очень хороший человек.

В конце апреля по старому стилю Петр Гаврилович приехал из Петрограда,  чтобы увезти Гавриила Федоровича "от греха" подальше, чтобы, не дай Бог, не повторились какие-нибудь репрессии. Он взял его с собой в Петроград. Но гражданских прав дедушку все же ли­шили, и он был, как тогда говорили,  "лишенец".

В нашем хозяйстве осталась одна корова,  тёти Ленин "Добрый" куры и тёти Ленины собаки,  большой дом и участок с огородами,  са­дом и всякими службами. Из прислуги остались няня и одна из гор­ничных, Ольга, которая в последующие годы жила в доме не столько как прислуга,  сколько член семьи. У меня такое впечатление, что прислуге уже ничего не платили,  так как тетки зарабатывали очень мало, а на их шее сидело шесть племянников. Они вели хозяйство, огороды, доили корову,   словом - хозяйничали. А кучер Никита,  по­вариха Семеновна и одна из горничных ушли.

Надо сказать,  что я два учебных года проучился в Елабуге в бывшем реальном училище,  и ни разу не почувствовал какого-либо плохого ко мне отношения со стороны мальчишек и каких-либо попре­ков в том,  что я "буржуйский" сынок. В сентябре 1920 года я поки­нул Елабугу с тем,   чтобы появиться в ней через 64 года на 3 недели. Было приятно побывать в местах,   связанных с детством и посетить могилу деда Гавриила Федоровича, последнего из Гирбасовых,  похо­роненного в Елабуге.

В 1984 году я рассказал домашним и даже записал рассказ о событии, где я был очевидцем и участником: "Летом (или весной) 1919 года имел место такой случай. Днем обе тетки были на работе (как тогда говорили "на службе"). Дома были шесть человек ребят в возрасте от 14 до 6 лет и оставшаяся жить у нас после смерти бабушки "прислуга" - молодая женщина лет 23-25, очень бойкая и расторопная. Звали ее Ольга,  а фамилия была Фирсова. Так вот, в парадную дверь раздается отчаянный стук. Открываю - а там человек 5-6 красноармейцев: "Пустите нас спрятаться где-нибудь, нас  ло­вят!" Я говорю Ольге:  "Что делать?". Она говорит солдатам:   "Иди­те за мной", - и увела их в баню. А баня была на задворках и за ней через забор  и улица. Потом она прибегала, вытерла грязный пол, затоптанный солдатами на лестнице и в передней, а мне гово­рит: "Мы ничего не знаем,  понял!?" Я,  конечно,  понял. Минут через 10-15 стучит патруль: "Солдат тут не видели, у вас, их нет?" Отвечаю, что не видели, а самому страшно. Ну, патруль прошел по комнатам, а затем во двор, по хозяйственным службам. Зашли и в баню, а там Ольга полураздетая стирает кофточку. Ну, с этим патруль и ушел.

Оказывается, Ольга побежала в баню предупредить красноар­мейцев, а их уж и след простыл. Только пара патронташей с патро­нами лежат на скамье. Она их схватила и бросила в котел с водой.
Говорили тогда, что часть пойманных дезертиров расстреляли. Но так ли это было,  я не знаю. Было мне 12,5 лет".

В записях 1984 года сохранилась и такая:  "В 1917 году к Ки­шиневу приблизился фронт первой мировой войны. Отец был взят на военную службу,  и нас, детей (четверых) отвезли в Елабугу к де­душке. Я был гимназистом 3-го класса,  а в Елабуге не было мужской гимназии, поэтому меня поселили в  г. Чистополе на полный пансион на частной квартире и определили в Чистопольскую гимназию. Поэто­му учебный год 1917/18 я провел в Чистополе. Но на рождественские каникулы меня взяли в Елабугу. Перед самым концом каникул я забо­лел дифтеритом, и это задержало меня в Елабуге примерно до деся­тых чисел февраля (по старому стилю), после чего меня опять отп­равили в Чистополь на лошадях. Как раз в тот период в городе происходили серьезные события, о которых было много разговоров дома. Мне было 11  лет,  и,  конечно,  часть этих разговоров взрослых запали в душу. У меня в памяти осталось,  что советская власть (тогда говорили "большевики") установилась в городе еще в начале зимы. Особого беспокойства это не вызывало,  так как жизнь особен­но не изменилась. Событием был только пожар винно-водочного скла­да или, как у нас говорили,  спиртоводочного завода. В январе 1918 года, когда я лежал больной, пошли разговоры о волнениях в пехотном полку, который стоял в Елабуге. Волнения начались из-за того, что этот полк куда-то отправляли, а они не хотели этого, опасаясь, что их пошлют на фронт. Дня 3-4 было какое-то неопреде­ленное положение,  а потом,  как говорили,  этот полк (№ 130 или 230) "взбунтовался", в результате чего "большевики" оставили город, бежали. И в городе не стало власти. Боялись, что могут начаться беспорядки, грабежи и шел разговор, что надо организовать какую-то самооборону, хотя бы с палками, раз нет оружия и нет никакой власти. Не помню,  сколько времени существовало такое положение. Но, видимо, не так уж долго. Какое-то самоуправление организовы­валось. Вероятно, и пехотный полк, в этом принимал участие.

Стало известно,  что собраны вооруженные силы и советская власть будет восстанавливаться вооруженным путем. Я уже поправил­ся и меня должны были отправить в Чистополь. В день отъезда или накануне я вместе с взрослыми был у обедни в соборе (вероятно, это было воскресенье или какой-либо праздник) и, помню,  что после обедни служился молебен. С проповедью и очень горячей выступал отец Павел Дернов. Он призывал верующих обороняться от наступающих на город, не допускать установления безбожной власти. Ора­тор он был хороший, и проповедь произвела большое впечатление. За нее он и поплатился смертью своей и двух своих сыновей. Что каса­ется меня, то меня в тот же день или наследующий отправили в Чис­тополь. О дальнейших событиях я услышал только тогда, когда в мае того же года вернулся в Елабугу, где и прожил до сентября 1920 года.

Что происходило с февраля по апрель в Елабуге? Власть взяли отряды, собранные из разных мест,  и называвшие себя Красной Гвар­дией. В городе начался террор. Когда за Дерновым пришли и повели его на расстрел,  его сыновья пытались удержать его, уговаривая не уводить его. Когда его все же взяли, - они сказали "И нас возь­мите с ним". Их забрали и расстреляли.

С купцов потребовали "контрибуцию". Начались аресты. Моего дела, которому было 70 лет, арестовали, его двух братьев тоже и много других. В домах у многих начались обыски. Что искали – не понятно.    В доме деда, где остались одни женщины и дети (бабушка, две ее дочери,  служившие в аптеке, и шесть ребят в возрасте до 12 лет),  было 14 обысков. При этом забирались разные вещи, начи­ная с колец и сережек и кончая вещами домашнего обихода. При этом не составлялось никаких описей. Все это происходило по ночам.
Конечно,  это были не настоящие красногвардейцы,  а только прикрывавшиеся этим именем. Все это делалось якобы от имени Колчина, Лапшина и других,  фамилий которых не помню. До советских органов в Казани дошли сведения о том,  что творится в Елабуге,  и в апреле 1918 года в Елабугу был направлен отряд матросов (как говорили, 400 человек) под командой Замятина. Они в апреле с боем заняли Елабугу и навели революционный порядок. Установили дейст­вительно советскую власть. Освободили уцелевших  арестованных ранее) из тюрьмы. Много было за период террора расстреляно. Родным говорили,  что их "отправили в Казань", намекая,  что их спус­тили под лед в Тайму или в Каму. Дед мой уцелел, а двух братьев его расстреляли. Отряд Замятина навел порядок. Был создан город­ской Совет во главе с Яковом  Тугаровым, и началась нормальная жизнь".

1990 год:  "Яков Тутаров с почтением относился к моей тетке Елене Гирбасовой. Он, подчеркивая, что она - трудовой элемент, так как с юности работает. Он же подписал мне и Леониду пропуск в Ленинград (вернее, Петроград), когда нас туда отец вызвал. Его именем названа одна из улиц Елабуги".

КТО ЖЕ И ГДЕ В ДАННОЕ ВРЕМЯ (1986 г.) ОБИТАЕТ из гирбасовых разных поколений?

 

Из внуков Федора Прохоровича Гирбасова (3-е поколение) на се­годня в живых только трое: Елизавета Алексеевна 84 лет, живущая одна в Челябинске, врач, детей нет; Александр Павлович и Глеб Павлович - оба живут в Москве, пенсионеры; Глебу 76 лет, Алек­сандру - 81 год, он бездетен. 7 Глеба одна бездетная дочь Вера, живет тоже в Москве.

Четвертое поколение - это правнуки Ф.П. Их было много, но осталось в живых уже немного. В Ленинграде живут потомки Гаврилы Федоровича, дети Петра, Федора и Ольги Гавриловичей. Это Влади­мир Петрович 80 лет, Татьяна Петровна 75 лет, Зоя Федоровна 81г., а также сын Надежды Алексеевны Зайцевой Г.А. Зайцев 75 лет и Иоганна Федоровна, дочь Федора Прохоровича младшего. Сестра Иоган­ны, Ирина Федоровна живет в Алма-Ата.

В Средней Азии живет два представителя четвертого поколения, это дочери Николая Гавриловича Мария (Мума) в Ташкенте и Татьяна в Кзыл-Орде. Муме со дня на день должно быть 80 лет, а Татьяне Николаевне 69 лет. В Москве живет Владимир Александрович Поляшов, сын Марии Алексеевны. В Елабуге в настоящее время живет Вера Александровна Чермных, потомок Александры Федоровны Гирбасовой, вышедшей замуж за Н.З.Бусыгина. Дочь А.Ф. была замужем за А.П. Чермных и имела троих детей, в том числе и Веру.

Род Гирбасовых продолжает развиваться и сегодня уже имеется большое число представителей пятого, шестого и даже седьмого поколения. Остановимся только на пятом. В Ленинграде живут дети Владимира Петровича - Марина, Владислав, Игорь, Нина, Лидия, дети Марии Петровны - Михаил, Татьяна, дети Леонида Петровича - Сергей, Инна, Леонид,  дети Татьяны Петровны - Галина, Петр, Людмила, дети Людмилы или внуки Ольги Гавриловны - Ольга и Сергей, сын Иоганны Федоровны Иван Гирбасов. Всего пред­ставителей 5-го поколения в Ленинграде 16 человек. В Приозерске живет сын Лилианы (Капы) Алексей, а в Адлере другой ее сын Вик­тор. В Алма-Ата у Ирины Федоровны трое детей - Ирианна, Галина и Дмитрий. В городе Фрунзе живут дети Екатерины Николаевны - Ни­колаи, Владимир, Надежда, в Ташкенте - дочь Мумы Наташа и дочери Татьяны Николаевны Людмила и Елена, в Кызыл - Орде - Любовь. В Моск­ве живут сыновья В.А. Поляшова Евгений, Александр и Андрей.

Дети Ольги и Веры Чермных рассеялись по разным городам: Клара, лесничий, живет в Кизиле, Владимир - во Владивостоке, Юлия,  лесоустроитель, и Надежда, терапевт,  - в Егорьевске Московской области, Людмила,  связист - в Брежневе. Всего представителей пятого поко­ления 38 человек. О следующих поколениях скажем только языком цифр.

Итак,  ныне здравствующих потомков Федора Прохоровича Гирбасова в разных поколениях насчитывается    
3 человека - в третьем
10 человек - в четвертом поколении
16 человек - в пятом поколении    
41 человек - в шестом, а 6 человек - в седьмом.  
ИТОГО - 96 человек.

Заканчивая на этом, я считаю приятным и обязательным долгом принести свою благодарность тем, кто не только помог,  но и при­нимал участие в составлении этой работы. Это в первую очередь Александр Павлович Гирбасов, ревнитель всего,  что относится к Елабуге и роду Гирбасовых, выходцев из этого   небольшого старого русско-татарского города. Александр Павлович собрал много данных э деятельности Гирбасовых в Елабуге,  а также сообщил много био­графических сведений об отдельных членах этого рода, в частности, о семьях Прохора Федоровича и Павла Федоровича.

 

 

 

 

 

ПРИЛОЖЕНИЕ № 1

 

 

А Д Р Е С

 

поднесенный А. П. Гирбасову в день его 80 летия 2. 09. 1985 от Гирбасовых, 

проживающих в г. Ленинграде

 

Глубокоуважаемый Александр Павлович!!!  

Дорогой Шура!!!  

Такое обращение характеризует наше отношение к тебе, как к старейшему члену рода Гирбасовых, достойному представителю этого славного рода,  с одной стороны, и в то же время как к родному человеку,  близкому не только по крови, но и по духу.

Мы отдаем должное твоим стараниям собрать все сведения о полезной и просветительской деятельности наших предков,  сделав­ших немало для развития образования, повышения культуры и благо­устройства нашей родной Елабуги.

Хочется отметить, что и сам ты, уже в наше время, принима­ешь активное участие в культурной жизни Елабуги, в сборе истори­ческих данных, в реставрации ее памятников; ежегодно навещаешь свою родину.                                          

Особо хочется отметить,  что в годы тяжелых переживаний ва­шей семьи ты не был обузой,  а   наоборот, был помощником своей ге­роической матери, незабвенной тети Пани, и помог ей вырастить вас и поднять в таких сложных условиях ваше семейство. Ты и твои братья, как могли, делали все, чтобы помочь матери. Честь и хвала зам за это!!!

А когда мать заболела, ты,  еще полный сил   и энергии, вышел на пенсию и многие годы своей жизни посвятил уходу за ней. К этому следует добавить, что ты с честью воевал и защищал нашу Родину и стойко перенес послевоенные тяготы. Думается, в тебе проявился дух стойкости, патриотизма, выносливости и предприим­чивости,  свойственных роду Гирбасовых.

Члены нашего большого рода разбросаны по всему Союзу. Ты, Шура,  собрал и продолжаешь играть ведущую роль в налаживании связей между ними. И при этом ты не только восстанавливаешь связи между отдельными членами нашего рода, но,  что важнее всего и особенно ценно,  - ты всегда с готовностью оказывал помощь,  если в ней была у кого-то необходимость. Вот это желание быть полез­ным,  готовность оказать по-дружески,  по-родственному содействие и поддержку - является прекрасной,  характерной чертой твоей на­туры я вызывает всеобщее к тебе расположение и симпатию.

Спасибо, Шура, тебе за все. Желаем от всей души  здравствовать тебе еще много лет и продолжать свою высоко полезную деятельность.

Адрес подписан Гирбасовыми - потомками Петра Гавриловича, Федора Гавриловича и Ольги Гавриловны, живущими в Ленинграде. К адресу прилагались отдельные поздравления, пожелания и стихи.

Стихи В. П. Гирбасова      на 80-летю А. П. Гирбасова

 

Вот Гирбасов. Он всем нам знаком: -

          старейшина нашего рода.

Для многих связующим стал он звеном, -

Такая его уж природа.

 

Услугу всегда он готов оказать:
Кого-то устроить к себе ночевать,
Кого-то отправить, кого-то встречать,
Кому-то билеты на поезд достать,

 

Больных навестить и помочь им, чем надо.

Ему благодарна родня Ленинграда:

Ребят ли, дедов ли ему поручают -

И по назначенью он их отправляет.

 

Билеты достелет он на теплоходы –

Володя с Аленой по Волге плывут.

А сам бороздит Шура камские воды –

Его лишь Елабуги чары влекут.

 

Август 1985 года.

 

 

Приложение  № 2

 

 

   Елена Глебовна Раутиан в присутствии Александра Павловича
тогда же, 15.09.84 записала рассказ Анастасии Александровны Кузне­цовой, 1903 года рождения и проживающей по ул.М.Горького, дом 76.
Вот ее рассказ о себе и событиях 1918 года:                                                                                               

"Дом отца моего мужа - Баранова - стоял за теперешней детской библиотекой, дом был сквозной от Малмыжской улицы до Рыбной пло­щади. Он и сейчас стоит, голубоватый; такой. В нем жил Баранов с сыновьями и дочерьми. Дочери учились в гимназии. Дом & 76 был выстроен моему мужу, их сыну, когда мы поженились. Все дочери умерли или уехали, сведении о них нет. Сыновья его умерли до ре­золюции от легочного туберкулеза. Мой муж умер в 1918 году, а до этого от себя работал по приемке хлеба. Зимой скупал, а летом сплавлял на барже в верховья Волги. Я училась в гимназии с 1913 г.

В начале 1918 года жили так, что спали одетыми, не запира­лись. А все потому, что обыски шли без конца. Как-то пришли и требуют "контрибуцию", а у нас - нечего дать. Сундук был, а в нем альбомы и разные вещи, - так ведь унесли его. У меня был брат, он учился в реальном училище, а летом 1918 года ушел доброволь­цем в Красную Гвардию. Так один раз при обыске солдат стал приме­рять форму реалиста брата. 24 ноября по старому стилю забрали мать, сноху и меня, 15-летнюю девочку. Привезли в дом Глафиры Федоровны Стахеевой. Меня оставили наверху, а мать и сноху - где-то внизу. Скоро привели мать ко мне проститься. Их увели и сразу, в тот же день расстреляли. Я проплакала допоздна, а потом меня отпустили. Прихожу домой, а дверь опечатана, обыск был. Почти все вещи унесли. Тогда же, как и мать, еще двух женщин расстреляли. Говорили, что стреляли их у Тоймы, где "ряжи". Вот и Дернова рас­стреляли. Взяли его сразу - на расстрел. Говорили, что он про­водил агитацию. Сыновья стали его защищать - взяли и их. Время такое было, что много невинных пострадало. Покажут пальцем и на расстрел.

А вот помню, когда брат мой еще дома был. Повесили объявле­ние. Одна приходит и говорит: "Опять какой-то еврей написал объ­явление и подписался ревком". Брат ей объяснил, что к чему. Мно­гие мало, что понимали в делах тогдашних. Вот, вспомнила. Однов­ременно с матерью расстреляли Остроумову. А похоронить мать не дали.

Рассказывали, что отца Петра (Никольского) тоже водили на расстрел, требовали какую-то контрибуцию. А у него - ничего.

Отпустили. Он и дочери  жили в двухэтажном доме за школой,  что за  почтой"

Записан был еще один рассказ 16.09.84 в присутствии А. П. Гирбасова и Льва Германовича Любимова о расстреле красноармейцев в
г. Елабуге.    В 1919 году их хотели куда-то отправить,  говорили,
что на фронт, а они стали разбегаться по Елабуге и дальше. Их ловили. По нашему кварталу много бежало. Забежали и в наш двор,  за­лезли в сараи, прятались в саду, дома. А потом пришли те, кто их ловил. Брат вышел им навстречу, не признался, что люди у них по­прятались. И тут видим - выходят красноармейцы и из сарая, и из
сада, поднимают руки. Позднее я шла по Казанскому мосту и услышала выстрелы. Потом говорили,  что был расстрел. Вроде бы это происходило по Средней улице, где-то на месте теперешней милицейской школы.

Сравнительно недавно умер в Елабуге один человек, Алешков. Он как раз участвовал в поимке дезертиров и их расстреле. 7 него было два сына. Кто-то из них и сейчас живет на улице Азина, дом вроде бы 85 или 87. В то время Алешков был молодым,  здоровым, ру­мяным,  лет 25. В Трехсвятском,  знаю, жил еще один,  который расп­равлялся с красными, а потом и сам пролез в красные".

Н. С. Анисимова живет в доме № 76 по ул. Максима Горького.

 

                                                                                                  

 

                                                                                       ПРИЛОЖЕНИЕ 3-1.

 

ВОСПОМИНАНИЯ ЛЮДМИЛЫ ЯКОВЛЕВНЫ ГИРБАСОВОЙ

В 1972 году весной, меня направили на преддипломную практику в Москву на целый месяц. Остановилась я у Александра Павло­вича у Бориса Павловича на Сивцем-Вражке (дом         , кв.   ).
Тогда еще была жива их мама, тетя Паня. Она была очень больна, не
могла передвигаться и почти полностью потеряла память. Несмотря
на это она, в прошлом очень красивая женщина,  сохранила следы
красоты.

Спала я в комнате, где стоял письменный стол и диван, а в соседней спали братья и тетя Паня. Питались вместе и я, как могла, помогала им. Меня изумляло, как эти двое очень немолодых мужчин (каждому к 60 годам) справлялись с хозяйством и больной матерью. Ведь она уже несколько лет лежала пластом. Дежурили около мамы они по очереди. А когда не могли они, то приезжали два других брата, Глеб и Серафим. Тетя Паня не узнавала их и всех называла одним именем "Шуре". Все четыре сына были с ней нежны и внима­тельны. Но основная тяжесть забот легла на плечи Александра (Шу­ры) и Бориса.

Однажды, под утро, я проснулась от странных криков. Кричали тетя Паня и Александр Павлович. А дело было так: Александр Пав­лович вставал пораньше, чтобы накормить тетю Паню. Он   стал подни­мать ее, чтобы посадить на приспособленное для этого кресло, и тут его пронзила радикулитная боль в спине. От неожиданности и боли он чуть не уронил тетю Паню. Она испугалась и закричала,  а он стал звать Бориса. Мы подскочили и помогли им.

 Надо сказать, что Александр Павлович отличался во всех ситуациях удивительным оптимизмом и веселостью, чего не скажешь о Борисе Павловиче. Этими свойствами они как-то все время уравно­вешивали и дополняли друг друга. Вот и в этой ситуации эти ка­чества проявились полной мере. Александр смеялся, а Борис был обеспокоен.

Иногда у тети Пани были минуты просветления. Она вспоминала, кто она,  читала наизусть молитвы и вспоминала свою жизнь. В один из таких благоприятных вечеров в гости пришла тетя Дода. Был при­готовлен нехитрый стол. Александр Павлович одел маму в белую блузку,  заплел ей косы и ее усадили со всеми вместе за стол. Братья кормили и угощали ее,  а когда ока устала,  заботливо уложили в постель. И весь вечер прошел под впечатлением этой ласковой заботы.

Спустя много лет мне довелось еще раз побывать на Сивцем-Вражке, Я с мужем и сыном летала через Москву на Север, а мама провожала нас. И вот все мы остановились у Александра Павловича. Не было уже ни тети Пани,  ни Бориса Павловича, а Александру Пав­ловичу было уже за 70. Но он опять удивил нас своей бодростью и оптимизмом.

Получилось так,  что мы, вернувшись из Аэропорта (рейс отк­ладывали) прособирались и опаздывали к назначенному времени. Мы все побежали на Арбат в надежде поймать такси. Пока мы только надеялись и собирались, Александр Павлович,  проявив не свойственную его возрасту, ловкость и быстроту, договорился с владель­цем частной машины и отправил нас с Богом. Благодаря ему мы только-только успели на самолет.

 

Приложение 4–1

 

 

ПИСЬМА ВЕЫ ГАВРИЛОВНЫ АГАФОНОВОЙ

                                                                   

 из п/о Ильинцы Винницкой обл., ул. Кирова дом Сикорской Л.Г.

в ТАССР, г. Елабуга, ул. Гассара, д.25    Наталии Ивановне Катаевой 15.09.58 

 

Здравствуй, дорогая Наташа! Во - первых поздравляю тебя с прошедшим

 днем Ангела, шлю самые лучшие пожелания, а главное здоровья и исполнения желаний.

Хотя мы и старые, а все же и у нас есть же­лания, так пусть они исполняются.

Твое письмо я получила 10-го сентября, но кончала работу, а вечером при лампе

плохо писать, а электричеством нас не балуют: захотят - дадут, не захотят - и сидим при лампах.

Сегодня же на­писала Оле, от нее получила деньги и благодарила за помощь, а пен­сию нам дают

неаккуратно: то 6-го числа, а вот сегодня 15-е, а ее еще нет. Приходится ехать на займах,

что я крайне не люблю, это для меня всего хуже просить деньги.

Вообще я не люблю просить, стараюсь обходиться своими средствами. У нас жары не было,

самая высокая температура была 31 градус и то только один день, а то 26-27, а потом и

совсем спала до 22-23, так что лето было не жар­кое и дождливое.

Ты спрашиваешь о братьях. Все они давно умерли. Петя послед­ний в 30-м году.

У него была ужасная смерть, как  ему предсказал хиромант в Елабуге, когда он был в 7 классе:

ужасная она состоя­ла в том, что он собирался ехать в отпуск к семье в Ленинград, он работал

как горный инженер в Апатитах, перед отъездом пошел на какую-то вышку еще проверить и

свалился, и расшибся насмерть и вместо того, что б приехать самому в Ленинград - вызвали

детей, а потом со скорым поездом - прицепили вагон с его гробом, отпра­вили в Ленинград.

На предпоследней станции, перед Ленинградом вагон отцепили, чтоб семья могла его встретить,

а также близкие знакомые, а т.к. уже был вечер, то когда пришел вагон с его гробом его

перенесли, через площадь от вокзала есть церковь и на углу часовня, так гроб его поставили в

часовню, а утром было отпевание и похороны на Смоленском кладбище. Все рас­ходы по

похоронам были сделаны правительством, а детям было предложено, куда они хотят и

высшие учебные заведения, то пусть заявят и будут приняты. Володя инженером,

Маруся врачом. Таня инженером химиком, один Леонид остался без высшего образования.

Теперь не знаю как он, а был начальником милиции, теперь он очень болен туберкулезом.

Федя умер в Ленинграде 23 или в 24-м году, не помню.

Коля в Ташкенте то же в эти годы,  а Миша не помню когда.

Шура летом гостил у Оли. Оля ездила в Москву и была у Леночки, даже ночевала.

 Леночка очень скучала, не знаю как теперь. Оля пи­сала, что она была больна и просила,

 чтоб я послала ей яблок, т.к. там им не дают. Как получу пенсию куплю яблок и пошлю.

Как же не помнить то время когда там было столько яблок и каких яблок, здесь тоже нет.

Ты спрашиваешь, как я поживаю, да что писать, Наташа, здоровья нет;

правда, у меня, его с малых лет не было, а теперь и совсем плохо, но все же хожу, но устаю скоро,

а время провожу за рисо­ванием и за кормом куриц. Вот люблю я их и с малых лет мы с

Пе­тей за ними ходили.

Шура неверно пенсионерка, ведь ей много лет, 69. Оля недавно болела, что-то

случилось с правой ногой. Федины дети: Зойка свер­нулась с пути, а Капа вышла замуж за

инженера, а сама врач. Про петиных детей я тебе написала. Мамочка умерла в 19-м году

9-го апреля на Пасхе в третий день. Мамочка умерла от рака печени, а Папочка после операции

долго жил; у него была закупорка мочевого пузыря. Лена замуж не выходила, как и Шура, обе

старые девы. Варя умерла в 43-м году, а Таня в 42-м. Лена тоже с глазами му­чается. Так ведь

катаракт делают операцию и вот здесь двоим, сде­лали и они видят, правда, ходят в очках.

У меня левый глаз болит и иногда сильно ломит его.

Когда будешь у Тарасовых, передай им от меня сердечный привет и что я их не забыла,

и как нельзя будет рисовать, я опять напи­шу им письмо, как и Елене Николаевне.

Желаю тебе всего-всего наилучшего, а главное здоровья.    

Крепко целую Вера.

 

 

26.10.1958.
 Здравствуй дорогая Наташа!                                                                                                                              
Большое спасибо за поздравление и пожелания. Ты спрашиваешь, как я провела свои именины,

а так, как самый простой день, ничем не ознаменовала. Только очень меня удивила Люба. Я сидела
у себя в комнате и завтракала творогом и  вдруг подходит Люба, целует меня, а на колени кладет          

Я встала, нашла ее и поблагодарила и сказала, зачем она трати­лась.

В коробке оказалось: духи, одеколон, мыло и пудра. Она ни­ когда не дарила, поэтому меня и удивило.

Я думаю это из-за те­леграммы, которую я получила из Ленинграда; вот ее содержание:

 "Поздравляем восьмидесятилетием, желаем здоровья творческой силы работе рисовании".

Люда, Лена, Шура, Оля, Маргарита, Володя". Другая телеграмма от тети Пани 9-го октября:

"Горячо поздравляем - восьмидесятилетием желаем, здоровья целуем Тетя Паня с сыновьями".

Как видишь, какие хорошие, сердечные получила телеграммы. От тети Пани я никак не

ожидала, потому что мы с ней не перепи­сывались, кто ей сказал, что мне минуло 80 лет?

На другой день получила из Ленинграда посылку от всех тех, которые подписались в телеграмме,

посылка очень хорошая, а 21-го получила посылку от тети Пани и ее сыновей - великолепный торт.

Я ей написала письмо с благодарностью и написала, что имею переписку с тобой. Она должно

быть не знала, что ты в Елабуге, потому что пишет, что в Елабуге никого не осталось из родственников.

В прошлом году я угощала своих падчериц: купила молока, сварила какао, купила

печенье, консервы, конфеты, а нынче реши­ла ничего не делать, т.к. старшая получает 450 р.

пенсию плюс от дочери каждый месяц 300 р., и когда была именинница, то ничем не угощала,

так я и решила, что она так имеет много денег, а не угостила, так чего же я буду угощать,

когда получаю только 160 р. да Оля присылает 100 руб. далеко от ее заработка, и она ничем

не угостила, так чего же я буду их угощать. Так и провела свои именины тихо, скромно, как всегда

провожу, только не рисо­вала, а так проболталась целый день, ничего не делая.

2-го октября получила письмо из Ленинграда, очень хорошее не могу   утерпеть, чтоб

тебе не написать его содержание: "Дорогая, Милая Верочка! Шлем тебе самые лучшие пожелания

на день твоего восьмидесятилетия. Ты свои 80 лет провела честно

и красиво. Твои рисунки радуют сердца и ласкают взор. Желаем тебе силы и бодрости на многие

годы в твоей любимой работе - ри­совании. Рисуя, ты доставляешь себе радость своим

творчеством, а нам удовольствие видеть твою далеко незаурядную работу. Рисуй, наша милая

Верочка. Жизнь нас оторвала от тебя, но твои рисунки дают нам возможность чувствовать твой

внутренний богатый мир и помнить о тебе, как о человеке с большим вкусом и дарованием.

Будь здорова и счастлива.

   Лена, Шура, Оля, Маргарита, Володя и Ниночка,

Люда (когда-то маленькая Людочка) 30.09.1958. 

 Какое хорошее письмо. Как мне было, приятно прочитав его. Ну, я наверно надоела

своими телеграммами и письмами. Да и пора спать уже половина 12-го.

 Желаю тебе всего-всего лучшего, а главное здоровья.

Крепко тебя целую. Вера.

Р.S. На днях я думала, что я уже умираю, так плохо было с сердцем, но опять живу.

 

 

 

 

АДРЕСА ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ГИРБАСОВСКГО КЛАНА НА  НАЧАЛО 1991 года

 

Ленинград

 

Владимир Петрович Гирбасов и его потомки

Владимир Петрович Гирбасов /внук Гаврилы Федоровича Гирбасова/ с женой Еленой

Глебовной Раутиан и дочерью Лидией - 193130, 9-я Советская ул., дом П-13, кв. 34, тел. 274-83-55

Гирбасов Владислав Владимирович с женой Ириной Васильевной  Михалевской и

сыном Николаем - 195257, Гражданский пр., д.104, корп. I, кв. III, тел. 530-03-93

Гирбасова Марина Владимировна с мужем Требухиным Владимиром Сергеевичем и

сыном Сергеем - 199004, 6-я линия В.О. д.39, кв.2, тел. 213-15-60       

Гирбасов Игорь Владимирович с женой Мариной Александровной - 

Гирбасовой и сыновьями Владимиром и Александром - 195426, ул. Хасанская, д.8, кв. 5,

тел. 524-54-93.

Гирбасова Нина Владимировна с мужем Потехиным Анатолием Алек­сандровичем и

сыновьями Алексеем и Иваном - 198904, Старый Петергоф, Чебышевская ул., д.10, корп. 3,

кв.16, тел.428-57-04

 

Потомки Марии Петровны Гирбасовой

 Костин Михаил Юрьевич с женой Руфиной Павловной Барыкиной - Загребский

бульвар, дом 35/28, кв.303, тел. 176-62-95 /

Костин Владимир Михайлович с матерью Варкулевич Татьяной Гри­горьевной –

198261, пр. Ветеранов, д.95, кв.81, тел.155-21-53

Гирбасова Татьяна Наумовна с мужем Нечаевым Никитой Дмитриевичем, сыном

Всеволодом и дочерью Екатериной - 199178, 15-я линия В.О., д.32, кв.70, тел. 218-40-78.

 

      Потомки Леонида Петровича Гирбасова

Гирбасов Сергей Леонидович с женой Людмилой Яковлевной Гирбасовой и сыном

Яковом - 199406, Гаванская ул., дом 47, кв.146, тел.355-52-10

 Донец Инна Леонидовна с мужем Леонидом Федоровичем Донец и

сыном Макаром - 191028, ул. Пестеля, дом 11, кв. 133, тел.273-83-60

Гирбасов Леонид Леонидович с женой Еленой Федоровной Гирбасовой и дочерью Марией - 192 ...,

 Будапештская: ул. дом 23, корп.1 кв. 109, тел. 115-47-81

                                                                                  

Потомки Татьяны Петровны Гирбасовой

 Гирбасова Галина Яковлевна с дочерью Еленой Сергеевной Маль­цевой - 199226,

Наличная ул., дом 36, корп. 5, кв. 321, тел.355-22-33.

Васильев Петр Яковлевич с женой Майей Ивановной Борисовой, 199226,

Наличная ул., дом 36, корп. 5, кв. 320, тел.355-34-27

Гирбасова Людмила Яковлевна - см. Гирбасов Сергей Леонидович.

 

Потомки Ольги Гавриловны Гирбасовой

Агеенко Сергей Игоревич /бездетен/ - 191065, ул. Герцена, д. 23/12, кв.31, тел. 315-75-41

Агеенко Ольга Игоревна с сыном Игорем и

Дочерью Евгенией Анатольевной ", ее мужем и внучкой
Марией - 191065, ул. Герцена, дом 23/12, кв. 31, тел. 315-75-41

 

РАЗНЫЕ МЕСТА ПРОЖИВАНИЯ

 

Потомки Федора Прохоровича Гирбасова

Гирбасова Иоганна Федоровна с сыном

Иваном Ивановичем Гирбасовым - 191194, ул. Каляева, дом 25, кв. 27,

тел. 272-91-16, г. Ленинград.

Гирбасова Ирина Федоровна - г. Алма-Ата, 480100, ул. Кирова,  дом 89, кв.70,

тел. 61-10-82. Муж Абузаров Ахмед Закирович (Александр Захарович)

Ирианна Александровна Макарова - 480083, г. Алма-Ата, ул. Пастера, дом 130, кв.12, телефона

нет / с сыном Александром и мужем Виктором/.

Галина Александровна Студенина с мужем Борисом Андреевичем
         Студениным с сыном Андреем и дочерью Александрой - 48С004, г. Алма-Ата,

ул. Слободская, дом 32, кв.168.

Абузаров Дмитрий Александрович с женой Галиной сыном Алексеем и дочерью

Анастасией - 430096, г. Алма-Ата, ул. Комсомольская, дом 159, кв. 43, тел, 42-20-64.

 

Потомки Федора Гавриловича Гирбасова

Виктор Юрьевич Мультановский - 354348, г. Адлер, пер. Революции,

дом 14, кв.49, тел. 44-44-30                                                                  

Мультановский Игорь Викторович с братом Сергеем и матерью Ольгой Михайловной

Мультановской – г. Ленинград, 195267, Гражданский пр., дом 108, корп. I,. Кв. 142, тел. 530-67-56 , Жена Игоря -   Светлана, сын - Роман.  

 

Потомки Варвары Гавриловны Гирбасовой /Лаптевой/    

Исаева Инна Михайловна - г. Москва, 129090, Выползов пер., дом, 10, кв. 75, тел. 281-26-76,

Муж - Александр Николаевич Исаев дочь - Ирина.

 

   Потомки Николая Гавриловича Гирбасова

Вахнин Николай Игоревич /сын Екатерины Николаевны/ с женой Валентиной Константиновной - г. Фрунзе, 720042, ул. Орозбекова, дом 241,  тел. 22-01-67

Вахнин Виктор Николаевич - г. Фрунзе                                                          

Вахнина Лидия Викторовна с матерью - г. Фрунзе

Вахнин Константин Николаевич с женой Татьяной и сыном Андреем - г. Фрунзе.

Гирбасов Владимир Игоревич с женой Светланой Петровной Гирбасовой –

г. Фрунзе, 720025, 4-й микрорайон, дом 42, кв. 3, тел.41-08—84

Наталья Владимировна  с мужем и дочерью Еленой - г. Фрунзе.

Гирбасова Надежда Игоревна с мужем Олегом Ивановичем Ладным и дочерью Любовью –

г. Фрунзе 720040,

ул. Логвиненко д.27, кв.23 .  тел. соседей 26-65-78

Яковлева Мария Николаевна с дочерью Натальей Николаевной Яковлевой –

г. Ташкент, 700123, массив Чиланзар, квартал II, дом 44,  кв. 93, тел. 96-50-13

Кузин Алексей Валентинович /сын Натальи Николаевны/ с женой г.
Инной - г. Ташкент.

- Гирбасова Татьяна Николаевна - г. Кзыл-Орда, 467008, второй

укрупненный квартал, дом 3, кв.91. 

Пухтель Любовь Владимировна /дочь Т.Й.Г./ с мужем Пухтель

Владимиром Петровичем, сыном Александром и дочерью Татьяной. г. Кзыл-Орда, 467025, ул. Ауэзова, дом 45, кв.12, тел.699- 17

Михайлова Людмила Владимировна с мужем Александром Валенти­новичем Михайловым и сыновьями Владимиром и Ильей - г. Ташкент, 700020, массив Бируни, Б-1, дом 13, кв.22, тел.42-71-53

Редкоречева Елена Владимировна с мужем Валентином Ивановичем Редкоречевым, сыном Андреем и дочерью Надеждой - г. Ташкент, 700117, массив Кзыл-Шарк, дом 13, кв.17, тел. нет.

 

Потомки Алексея Федоровича Гирбасова

Поляшов Владимир Александрович с женой Верой Сергеевной г. Москва, 129301, ул. Бориса Галушкина, дом 25, кв.70, тел. 283-01-01 Данные о трех сыновьях и их семьях Поляшов В.А. не дал.

Потомки Павла Федоровича Гирбасова

Гирбасов Глеб Павлович с женой Пивницкой Екатериной Ивановной - г. Москва, 117334, ул. Косыгина, дом II, кв.55, тел. 137-19-33 '    Гирбасова Вера Глебовна с мужем Коршуновым Александром Никола­евичем - г. Москва, Очаково, ул. Озерная, дом 27, кв.222, тел. 437-61 -03

 

Потомки Александры Федоровны Гирбасовой /Бусыгиной/

Артемчук Клара Георгиевна с сыном Сергеем Юрьевичем Артемчук - 427700, пос. Кизнер, Удмурдской АССР, ул. Удмурдская, дом 39, кв.14, тел. 212-22

Шевченко Светлана Юрьевна с мужем Шевченко Геннадием и сыновья­ми Ильей, Кириллом и Георгием - 623107, Свердловская обл. г. Перво­уральск, пос. Талица, Цветочная: ул., дом. 6, кв. 9 2

Поляков Владимир Георгиевич / 19.09.40 / с женой Валентиной Алексеевной и дочерью Еленой - г.

Черемных Вера Александровна / 14.08.21/ - г. Елабуга, 423630, п/я 1097, дом 17, кв.20

Лебедева Юлия Александровна /дочь В. А. Ч./ с мужем Лебедевым Германом Николаевичем с сыном Владимиром /19.04.67/ и дочерью Еленой /07.01.71/ - 427710, Удмуртская АССР пос. Ягул Кизнерского района, ул. Центральная, дом 31.

 

Вилесова Надежда Александровна / 12.06.47 / с мужем Вилесовым
Владимиром Григорьевичем, сыновьями Григорием /19.02.73/ и Алексеем
/27.12.75 / - 140304, г. Егорьевск, Московской области, 1-й микрорайон, дом 24-а, кв.24         

Штейникова Людмила Александровна /30.05.49 / с мужем Штейниковым Владимиром Александровичем и дочерьми Светланой /24.03.76 / и Мариной /29.07.79 / - 423831, Татария, г. Набережные Челны, ул.7сманова, дом 56, кв.69.  

 

МЕСТА ЗАХОРОНЕНИЯ УШЕДШИХ ИЗ ЖИЗНИ

 

Гирбасов Федор Прохорович с женой Варварой Алексеевной - г. Елабуга в фамильном, склепе на старом кладбище у Троицкой церкви, которая разрушена /кладбище, уничтожено в конце 20-х годов/.

Гавриил Федорович Гирбасов /1847-1930/ - г. Елабуга, второе кладбище / в 70-100 метрах от могилы Цветаевой М./

Гирбасова Александра Ивановна /1852-1919/ - г. Елабуга, фамильный склеп у Троицкой церкви.

Гирбасовы Алексей Федорович и Павел Федорович - расстреляны
и спущены под лед реки Тоймы, могилы нет.                                                            

Гирбасов Прохор Федорович / 18... - 1914 / - г. Елабуга, фамильный склеп на старом кладбище у Троицкой церкви.

Гирбасов Сергей Федорович / 1868-19... / - умер в карагандинс­ком концентрационном лагере, место захоронения неизвестно.

 

Лаптева Варвара Гавриловна /18... - 1946 / и ее внучка Плюсина Ариадна Георгиевна /19... / 1981 /, дочь Лаптева-Попова Маргарита Семеновна - г. Москва, Немецкое кладбище.

Гирбасов Федор Гаврилович / 1871-1922 / - г. Петроград, Смоленс­кое кладбище,

2-я Кадетская дорожка.

Капитолина /Лилиана / Федоровна Мультановская - г. Адлер

Зоя Федоровна Апалькова - г. Ленинград, колумбарий крематория,

 

Гирбасов Михаил Гаврилович - г. Харбин

Гирбасова Мария Гавриловна - г. Свердловск

Гирбасов Николай Гаврилович - г. Коканд. Его дочь Екатерина Николаевна - г. Фрунзе.

 

Гирбасов Петр Гаврилович /1877-1931/ - г. Ленинград, Смоленское кладбище, Блоковская дорожка /около 40 мучеников/.

Гирбасова Татьяна Петровна - урна подхоронена там же /1913-1990 /

Гирбасов Леонид Петрович - Богословское кладбище г. Ленинграда - урна подхоронена к могиле матери Карповой Софье Владимировне недалеко от главной дорожки и братской могилы,

Гирбасова Мария Петровна - урна подхоронена к могиле мужа Наума Захаровича Стыскина,

Рожнова Ольга Гавриловна / 1891-1970 / - г Ленинград, Северное кладбище.

Ее дочь Людмила Павловна -

Гирбасова Вера Гавриловна - г. Винница

Гирбасова Елена Гавриловна - пос. Данки Московской обл., Серпуховского р-на.

Гирбасова Александра Гавриловна - г. Ульяновск

 

Зайцева Надежда Алексеевна - г. Ленинград, Богословское кладбище. Ее сын Зайцев Георгий Александрович - г. Ленинград, колумбарий крематория,

Гирбасова Елизавета Алексеевна -/ 1902-1990/ - г. Челябинск.

Родыгина Мария Алексеевна - г. Москва / 1894-1932 /

Гирбасов Федор Прохорович / 1890-1941 / - г. Ленинград

Гирбасов Серафим Павлович / 1904-1984 / ,

Гирбасов Борис Павлович / 1911-1977 /,

Гирбасов Александр Павлович / 1905-1990/ - г. Москва, Веденское кладбище, общая ограда с матерью Гирбасовой Прасковьей Михаиловной

 

Черемных Юлия Ивановна

Ее дочь Ольга Александровна Бусыгина